Глаз Лобенгулы

Вокруг царила идиллия. Заваленный сухими корягами костер рвался на свободу, садящееся за горизонт солнце красиво оттеняло точеные скулы Найтли, а бутылка итальянского кьянти прекрасно дополнила сочную мясную нарезку, исходящую перцовыми запахами фасоль и отварную картошку, перемешанную с салатом, помидорами и майонезом. Из транзистора лилась умиротворяющая музыка, все непринужденно шутили, и мало-помалу физическая усталость отступила. Лишь одно продолжало терзать душу: а был ли в курсе предприятия дочери господин Игги Лау?

«В конце концов, — успокоил я себя в итоге, — нет ничего странного в том, что не слишком обремененной домашними обязанностями девушке взбрело в голову провести несколько дней вне дома. Кто из нас в молодости не отправлялся в походы в веселой компании?»

На следующий день все мои спутники чувствовали себя превосходно: они умудрились восстановить исчерпанные накануне силы за одну ночь! Мне же, увы, по-прежнему было до них далеко, и я теперь плелся в основном в хвосте нашего каравана, держа в поводу запасную лошадь.

Более-менее приспособиться к непривычному способу передвижения я смог только к концу четвертого дня. Приноровившись наконец к своему мерину, начал с интересом крутить головой по сторонам, наблюдая за кишащей вокруг живностью, и иногда даже осмеливался пришпоривать лошадь, чтобы догнать Найтли и переброситься с ней парой слов. Однако она, охотно беседуя со мной во время совместных трапез, отчего-то становилась неразговорчивой во время движения, словно соблюдая некую дистанцию.

На пятый день пути, поднявшись на вершину очередного пригорка, мы неожиданно увидели перед собой вполне современное шоссе.

— Таможня там, — кивнул проводник головой влево, — осталось еще миль пять.

«Как, уже?! — бабахнуло у меня в голове. — Значит, совсем скоро обожаемая мною девушка повернет назад, и я никогда больше ее не увижу? Надо что-то придумать, надо оттянуть момент прощания…»

Заметив скорбное выражение моего лица, старый проводник истолковал его удивительно верно — предложил устроить незапланированную стоянку.

— Не возражаете? — обратился я к подъехавшим Зомфельду и Найтли. — Дядюшка Дре говорит, что уже через час мы увидим таможню, и советует разбить лагерь пораньше.

— Пусть Найтли решает, — пожал плечами Вилли, — она хозяйка.

Девушка опустила голову и задумалась. Ее волосы, чудесным образом остающиеся на протяжении всего пути блестящими и ухоженными, выскользнули из плена заколки и заструились по плечам. Вдруг она гордо и почти воинственно выпрямилась, сверкнув глазами:

— Неужели у кого-то из вас хватит духу бросить одинокую девушку посреди буша, кишащего львами и гиенами?

— Я… мы… — смешался я. — Найтли, но мы же договаривались! К тому же Вилли отправится с тобой…

— Эй, Вилл, — повернулась девушка к испуганно встрепенувшемуся Зомфельду, — оставь мне свой карабин и можешь возвращаться!

К моему изумлению, тот, не задумываясь, перекинул ремень винтовки через голову и протянул оружие Найтли. Затем, откозыряв мне по-военному, развернул своего жеребца и затрусил с холма вниз. Невозмутимый проводник, сунув в рот извлеченную из-за уха самокрутку, лихо чиркнул спичкой и, отъезжая, буркнул:

— Вы уж тут договоритесь как-нибудь, а я пока отъеду… недалеко.

Мы с Найтли остались наедине. Она, как всегда, была божественно бесподобна. Взор горел решимостью настоять на своем, ладная фигурка, затянутая в изящный кожаный костюм, источала железную непреклонность. Лишь тонкие пальцы нервно перебирали поводья уздечки.

— Это… это шантаж! — подобрал я наконец подходящее слово. — Твой отец, Найтли, никогда бы не позволил тебе пересечь границу. И в этом я с ним солидарен.

Найтли легонько тронула лошадь каблучками походных сапожек, и та послушно продвинулась на два шага вперед. Наши колени соприкоснулись, и левая рука девушки неожиданно обвилась вокруг моей шеи.

— Почему ты меня гонишь от себя, Алекс? — голос ее сделался низким, пальцы невесомо пробежали по моему плечу, и я почувствовал прикосновение теплой ладошки к своему уху. — Скажи, чем я плоха? Разве я не умею ездить на лошади или плохо стреляю? Или ты просто боишься моего отца? Ответь, не молчи!

О, этот взгляд! О, этот низкий, выворачивающий душу голос, эти волшебные прикосновения порхающих пальчиков! Я готов был бросить к ногам этой девушки весь мир! Где найти силы отказаться от возможности ежедневно видеть ее?! Теряя остатки самообладания, я перехватил ее руку и припал к ней губами.

— Найтли, пожалуйста, пожалей меня! Ты же прекрасно знаешь, что я не могу взять тебя с собой. И дело вовсе не в моем капризе. Ты замечательная наездница, ты изумительно готовишь, ты вынослива и отважна, но… Пойми, дальнейшее путешествие таит массу опасностей. В Мозамбике, ты знаешь, идет гражданская война, и только одному Богу известно, в какие переплеты мы можем угодить. Я опасаюсь за тебя!