Глаз Паука

– Неплохая мысль, – кивнул Аластор. – Причем не потому, что все разбегутся от одного его вида, а потому, что это… существо наделено магической Силой, и немалой. Возможно, он учует в «Альнере» нечто, чего не заметим мы. Что ж, Хасти наверняка согласится. И вид у него, не в обиду тебе, Конан, куда представительнее. Особенно если нам удастся напялить на него какой-нибудь доспех.

– Одолжим запасной у Рейфа, – подсказала Лиа. – У него есть, я точно знаю.

– Берите обоих, – подвел итог Хисс. – Не один, так другой что-нибудь да разнюхает. Опять же, вам будет спокойнее возвращаться. Остается только узнать, этот Одноглазый способен удержать меч в руках или нет?

* * *

Предложение Аластора пойти на прогулку и заодно поучаствовать в небольшой авантюре Хасти принял без долгих раздумий и с явной охотой. Ильха сунулась было его отговаривать, потом скривилась и махнула рукой – делай, мол, что хочешь. За компанию кликнули переселиться и девицу Нираель.

Так они и явились всей оравой в «Рубиновую лозу», лучшую из гостиниц квартала Сахиль и не без оснований претендующую на звание лучшей в городе – сопровождаемые телегой со скарбом Диери, переполошив гостиничную прислугу и удостоившись мимолетного взгляда знатной постоялицы с третьего этажа. Во двор, где шумели новоприбывшие, немедля выпорхнула Эгле, служанка ее милости диа Лаурин – с настоятельной просьбой своей хозяйки, обращенной к одному из пришедших. Альс Кайлиени скривился, но ушел следом за девицей, представив остальным устраиваться.

О чем он толковал с госпожой диа Лаурин, осталось неизвестным. Но беседовали они долго – почти до самого вечера.

После долгих споров и криков компании отвели в пользование флигель в шесть комнат. Обалдевший от подобной роскоши Ши начал прикидывать, какую пирушку тут можно закатить и сколько друзей пригласить, пока ему не напомнили о необходимости готовиться к грядущему вечеру. Выклянчив у Хисса десяток серебряных талеров, Шелам удрал в набег по лавкам, торговавшим готовой одеждой. Диери с головой скрылась в недрах сундуков, перерывая вороха разноцветных тканей и громко сожалея о скудости своего гардероба. Войти в занятую ей комнату было невозможно – разбросанные наряды занимали кровать, кресла и отчасти пол.

Лиа потащила Хасти и Конана к телохранителям своей госпожи: подбирать доспехи и приводить себя в приличный вид. Хисс отправился с ними, предвкушая любопытное зрелище.

Старший телохранитель Клелии, Рейф – хмурый блондин-немедиец средних лет и плотного сложения – выслушал переданное Лиа повеление ее светлости оказать любую потребную помощь, угрюмо оглядел с ног до головы двух предъявленных типов и буркнул:

– Счас сообразим чего-нибудь. Идите за мной.

Три комнаты, где обитали телохранители офирки, за луну превратились в маленькие казармы, вмещавшие в себя оружейный склад, помещение для разминок и тренировок, а также мастерскую по починке и изготовлению снаряжения. Рейф принялся перебирать содержимое шкафов и сундуков, отбрасывая не приглянувшиеся вещи в сторону и недовольно ворча себе под нос.

С Малышом управились быстро, снабдив подходящим по размеру кожаным доспехом ярко-синего цвета в золотых узорах. Затем Рейф отнял у донельзя возмущенного подростка его ненаглядную реликвию – спасенный из горящей «Уютной норы» длинный меч в щербинах и зарубках – настоятельно посоветовав продать сей ржавый хлам старьевщику. Вместо него Конану вручили неплохой клинок зингарской работы. Пропустив мимо ушей заверения Хисса в том, что никаких драк не предвидится, Рейф потребовал от мальчишки показать, как тот умеет обращаться с мечом.

Конан показал.

Немедиец скривился, со всей легионерской прямотой заявив:

– До первого настоящего боя. Хотя толк выйдет. Лет так через десять. Если доживет.

– Толк выйдет, бестолочь останется, – жизнерадостно предположил Змеиный Язык.

Конан глянул на него с выражением, обычно приберегаемым для злейших врагов.

С Хасти дело обстояло труднее. Сначала долго подбирали доспех. Потом Рейф скорбно поинтересовался: владеет ли сей муж хоть каким-нибудь видом оружия, и если да, то каким?

– Он не знает, – дружным хором откликнулись Хисс и Малыш.

– Да ты дай ему что-нибудь, – посоветовал Змеиный Язык. – Тогда и увидим.

Физиономия Хасти опять сделалась виноватой – уж слишком на многие вопросы ему приходилось отвечать растерянным: «Я не знаю». Забвение, плотным серым туманом окутавшее его жизнь до мига появления в молельне на Плешке, до сей поры скрывало кой-какие довольно существенные области его сознания. Хасти не разучился ходить, говорить, соображать, однако о иных своих способностях узнавал по случайности. Змеиный Язык подметил, что успешнее всего Одноглазый постигает секреты своего прошлого, сталкиваясь с предметами или явлениями, с коими когда-то имел дело. Так, угодившая к нему в руки лютня помогла вспомнить умение слагать баллады, а вид бушующей на Плешке драки пробудил искусство сложения и произнесения проповедей…

Рейф вздохнул, прикинул что-то в уме, выбрал на оружейной стойке тяжелый и длинный полуторный клинок и бросил Одноглазому:

– Валяй, попробуй.