Глаз разума

Мое зрение сохранялось в относительно стабильном состоянии в течение двух лет. Я мог делать практически все, что хотел, ибо периферическое зрение правого глаза позволяло мне сохранить поле зрения в неурезанном виде, хотя оно и было лишено признаков глубины. Благодаря периферическому зрению у меня сохранился небольшой сегмент стереоскопического восприятия в нижней части поля зрения, и это внушало мне смутное ощущение глубины пространства, пусть даже стереоскопия отсутствовала на всех остальных участках поля зрения. Правда, этот феномен порой повергал меня в уныние, ибо участок стереоскопического восприятия располагался ниже точки фиксации взгляда и стоило мне сфокусировать на предмете здоровый левый глаз, как изображение тотчас становилось плоским65.

Все изменилось 27 сентября 2009 года. Этот день начался обычно. Я поплавал с утра в бассейне, позавтракал и уже чистил зубы, когда мне вдруг показалось, что какая-то серая пелена закрывает правый глаз. Периферическое зрение, которое одно только у него оставалось, стало нечетким и смазанным. Сначала мне показалось, что у меня просто запотели очки – я снял их и протер, но пелена осталась. Сквозь нее я продолжал видеть предметы, но контуры их сделались очень нечеткими.

«Это какая-то обычная чепуха, – подумал я, хотя такого у меня никогда раньше не было. – Сама пройдет через несколько минут». Однако чепуха не прошла, пелена становилась все более непроницаемой. Мной овладели тревога и страх: что происходит? Я позвонил доктору Абрамсону. Его не оказалось на месте, но его коллега предложил мне немедленно приехать. Заглянув в глаз, доктор Марр подтвердил мои опасения: это было кровоизлияние, и, вероятно, в сетчатку. Кровь проникла в задние отделы стекловидного тела. Причина кровотечения была неясна – опухоль, облучение и лазерная терапия сделали сетчатку очень хрупкой, как и питающие ее кровеносные сосуды. В настоящий момент ничего нельзя было предпринять.

К вечеру я при взгляде одним правым глазом был уже не в состоянии сосчитать пальцы на руке. Я смутно видел свет из окна и различал движение каких-то силуэтов. Так бывает, когда на фоне очень яркого освещения проведешь рукой перед закрытыми глазами: видно движение смутной тени на фоне яркого светового поля. Кровь постепенно рассосется, сказали мне, но произойдет это не сразу, а в течение полугода. Пока же мой правый глаз будет практически полностью слепым.

Я не мог не вспомнить о том дне, когда все это началось в конце 2005 года. Прошло почти четыре года борьбы за глаз, сетчатку которого медленно пожирала опухоль, а затем выжигала радиоактивность. Не получил ли я сегодня завершающий нокаутирующий удар?

Чтобы отвлечься от своих проблем со зрением, я подошел к пианино и немного поиграл с закрытыми глазами. Потом, чтобы приглушить страх и избежать бесплодных размышлений, я принял две таблетки снотворного и лег в кровать.

Спал я хорошо. Проснувшись от включившегося радио, я некоторое время слушал его, лежа в дремотном состоянии, где-то между сном и бодрствованием. Только подняв веки и не увидев правым глазом ничего, кроме заливавшего комнату смутного света, я вдруг вспомнил, что со мной произошло.

В понедельник утром пришла Кейт и предложила пойти погулять. Как только мы вышли на Гринвич-авеню, заполненную людьми, пьющими на ходу кофе, болтающими по телефону, выгуливающими собак или ведущими в школу детей, я сразу понял, что столкнулся с новой проблемой. Я насторожился и даже, пожалуй, испугался, так как люди и предметы внезапно возникали справа, нависая надо мной без всякого предупреждения. Если бы справа не шла Кейт, прикрывшая мой слепой правый фланг, то я бы сталкивался с людьми, натыкался на собак и крушил детские коляски, не подозревая, что они находятся передо мной.

Мы недооцениваем наше периферическое зрение, потому что по большей части просто не учитываем, что оно у нас есть. Глядя на мир, мы целенаправленно фиксируем взгляд на предметах с помощью желтого пятна – то есть центрального зрения. Но именно периферическое зрение, окружая центральное, дает нам контекст, дает почувствовать, где и как расположено то, на что мы смотрим. В особенности же периферическое зрение восприимчиво к движению – именно оно предупреждает нас о приближающихся сбоку предметах, после чего мы поворачиваем голову и рассматриваем эти предметы с помощью центрального зрения.