Глаз тигра

Каждая деталь этого холодного убийцы запечатлелась у меня в памяти, от нежно пульсирующих жабр позади головы – до длинных, тянущихся за акулой, присосавшись к ее широкому белому брюху, рыб «ремора». Если бы я попал ей в нос копьем, это бы лишь вселило в нее большую ярость. Моим единственным спасением было пробить ей мозг. Я уловил момент, когда акула, движимая голодом и злостью, преодолела свое отвращение к синей завесе репеллента. Хвост, ее, казалось, напрягся, сделав несколько быстрых ударов, отчего скорость движения рыбы моментально возросла.

Я приготовился к обороне, приподняв запасной акваланг. Акула резко развернулась, разомкнув круг движений и ринулась на меня. Я увидел бездонную пропасть ее глотки, ряды отточенных зубов и в момент атаки бросил двойные емкости акваланга прямо в пасть рыбе. Акула тут же сомкнула челюсти на фальшивой добыче, вырвав у меня из рук ремни, отчего я потерял равновесие и был отброшен в сторону, как лист ветром. Я снова собрался с духом, завертел головой в разные стороны и увидел белого убийцу в двадцати футах от себя. Она двигалась не спеша, стараясь разгрызть стальные емкости, будто щенок, жующий тапок.

Акула трясла головой – инстинктивное движение, с помощью которого она отрывает куски мяса от жертвы. Но сейчас ей удавалось лишь нанести глубокие царапины на окрашенной поверхности баллонов. Это был мой шанс – мой первый и последний шанс.

С силой оттолкнувшись, я поднялся вверх над широкой синей спиной, почти коснувшись высокого плавника, и стал опускаться вниз, целясь в слепое пятно рыбы, как пилот, идущий на таран. Я вытянул руку с копьем вперед и крепко прижал наконечник к изогнутому голубому черепу, прямо между немигающих холодных желтых глаз, и нажал пружинный курок на рукоятке копья. Раздался треск выстрела, отдаваясь в барабанных перепонках, и копье подпрыгнуло у меня в руке. Белая акула приподнялась на хвосте, как испуганная лошадь, и вновь меня отбросило в сторону силой ее тела. Однако я тотчас пришел в себя, и стал наблюдать дикую агонию акулы. Мышцы под гладкой кожей начали беспорядочно дергаться и сокращаться: теряя управление мозга, акула вертелась и ныряла, перекатываясь, будто в истерике, на спину, стремительно бросаясь носом на каменистое дно омута, а затем, встав на хвост, принялась описывать бесцельные параболы сквозь бледно-голубые воды.

Все еще наблюдая за ней и держась на почтительном расстоянии, я открутил использованную боеголовку и заменил новой. В зубах у акулы все еще был зажат запасной акваланг Шерри. Я не мог его там бросить. Я устало следил за резкими, непредсказуемыми маневрами акулы, и, когда она, наконец, зависла носом вниз, будто подвешенная за широкие лопатки хвоста, я приблизился к ней и прижал взрывной заряд к ее голове, крепко держа его напротив черепной коробки. Вся мощь заряда должна передаться прямо в ее крошечный мозг. Я выстрелил. Оглушающий треск отозвался у меня в ушах, а акула застыла на месте. Она больше не пошевелилась, но в этом мертвом оцепенении медленно перевернулась и начала опускаться на дно впадины. Я кинулся к ней и с трудом вытащил у нее из пасти поврежденный акваланг. Шланги были изорваны акульими зубами в клочья, но сами баллоны только сильно поцарапаны.

Неся акваланг, я устремился сквозь верхушки бамбука к обломкам корабля. Но пузырьков, выходящих из люка, уже не было. Когда я подплыл ближе, я увидел, что Шерри отбросила последний использованный акваланг. Баллоны были пусты и она медленно умирала. Даже страх медленного удушья не заставил ее совершить самоубийственную попытку всплыть на поверхность. Она ждала меня, умирала, но верила мне.

Я опустился возле Шерри, вытащил свою дыхательную трубку и предложил ей. Ее движения были медленными и лишены координации. Трубка выскользнула у нее из рук и всплыла вверх, выпуская поток воздуха. Я схватил ее и засунул Шерри в рот, придерживая ее там рукой, а сам опустил ниже, чтобы воздух поступал более свободно. Шерри начала дышать. Ее грудь поднималась и опускалась от долгих глубоких затяжек ценнейшего газа, и почти мгновенно к ней стали возвращаться силы и настойчивость. Обрадованный, я принялся откручивать дыхательный клапан от пустого акваланга, чтобы переставить его на тот, что был поврежден акулой. Я подышал из него с полминуты, а затем надел на спину Шерри, взяв у нее свою дыхательную трубку.

Теперь у нас было достаточно воздуха, чтобы медленно подниматься вверх, делая долгие остановки для декомпрессии.

Я опустился на колени, повернувшись лицом к люку и Шерри. Она улыбнулась мне с трубкой во рту и высоко подняла большой палец. Я ответил ей тем же. Все о’кей, подумал я, и открутил использованную боеголовку с конца копья, чтобы заменить ее новой из связки на моем бедре, а затем еще раз выглянул из укрытия, чтобы осмотреть омут.