Глаз тигра. Не буди дьявола

– Одно из двух: или забуду об этом, или вернусь к Артиллерийскому рифу и, черт возьми, попытаюсь узнать, что скрывается в пяти ящиках полковника Гудчайлда.

– А снаряжение?

– Наскребу все, что нужно. Пусть и не такое модное, как у Мэнни Резника.

– Простите за нескромный вопрос, но как у вас с деньгами?

– Ответ тот же. Наскребу, сколько нужно.

– Синий океан и белый песок… – мечтательно прошептала она.

– …и пальмовые листья переговариваются под дуновениями пассатов…

– Гарри, хватит!

– На углях скворчит жирный лангуст, мы с вами напеваем одну мелодию на двоих, а вокруг ни души… – безжалостно продолжал я.

– Провокатор! – возмутилась она.

– Останетесь здесь и никогда не узнаете, действительно ли там нестираные носки, – не унимался я.

– Вы напишете мне и все расскажете! – взмолилась она.

– Нет, не напишу.

– Тогда придется ехать с вами, – наконец сдалась Шерри.

– Молодчина. – Я потрепал ее по плечу.

– Но билет куплю сама. Я настаиваю. Не хочу быть содержанкой. – Наверное, догадалась, что мои финансы в самом плачевном состоянии.

– Я и не думал ставить под сомнение вашу принципиальность, – радостно заявил я, а бумажник мой с облегчением вздохнул. Снарядить экспедицию к Артиллерийскому рифу на остатки средств… Задачка не из легких.

Теперь, когда решение было принято, нам предстояло многое обсудить. Казалось, прошло лишь несколько минут, когда хозяин сообщил:

– Времечко, дамы и господа.

– По ночам на улицах опасно, – предупредил я. – Думаю, не стоит рисковать. Наверху у меня удобнейшая комната с прекрасным видом…

– Угомонитесь, Флетчер. – Шерри встала. – Лучше проводите меня домой, или я дядю на вас натравлю.

До дядиной квартиры было полквартала, и по пути мы договорились встретиться завтра за обедом. У меня уже имелся список утренних дел, включая заказ авиабилетов, а Шерри сказала, что обновит паспорт и заберет копии чертежей «Утренней зари».

У дверей квартиры мы остановились лицом друг к другу и оба почему-то застеснялись, и я едва не расхохотался от столь умопомрачительной банальщины: надо же, как два старомодных подростка на исходе первого свидания… Но иной раз от такого становится тепло на душе.

– Доброй ночи, Гарри. – И Шерри с извечной женской артистичностью каким-то неведомым способом показала мне, что готова целоваться.

Губы у нее были мягкие и теплые, и поцелуй затянулся надолго.

– О боже мой… – хрипло прошептала она, когда наконец отпрянула.

– Точно не передумаешь? У меня отличная комната, вода тоже есть – и холодная, и горячая, – а на полу ковер, и телевизор…

С почти неслышной усмешкой Шерри легонько оттолкнула меня, повторила: «Доброй ночи, милый Гарри» – и ушла в дом.

Я же вернулся на улицу и побрел обратно к паб-отелю. Ветер стих, но от реки все равно веяло сыростью. На улице было пусто, но у обочины стояли автомобили – бампер к бамперу, до самого угла.

Я не спеша плелся по мостовой. Спать не хотелось, и я даже задумался, не прогуляться ли сперва до станции метро «Эмбанкмент». Сунув руки в глубокие карманы полупальто, я думал о Шерри и, размышляя об этой женщине, был расслаблен и счастлив.

Подумать было о чем, потому что многого в Шерри я пока не понимал, многое нуждалось в объяснении. Однако я тешил себя мыслью, что сегодня, наверное, зародились отношения, которые продлятся не одну ночь, не одну неделю или месяц, – настоящие чувства, уже вошедшие в силу, и что теперь все будет иначе, чем с остальными, и со временем эти чувства не ослабнут, а, напротив, будут становиться все сильнее.

Вдруг рядом раздался чей-то голос:

– Гарри!

Голос был мужской, незнакомый, и я машинально обернулся на звук, уже понимая, что оборачиваться не следовало.

Меня окликнули из припаркованного у тротуара черного «ровера». Окно открыто, лицо назвавшего мое имя человека – бледная клякса во тьме салона.

Безнадежно я попытался вынуть руки из карманов и встать лицом туда, откуда, как я понимал, последует атака. На развороте присел, извернулся, и что-то, прогудев мимо уха, поразило меня в плечо.

Обоими локтями я ударил за спину – удар оказался ощутимый, и позади меня кто-то охнул от боли, а затем руки мои высвободились из карманов, я закончил разворот и ушел в сторону, прекрасно понимая, что меня снова попробуют огреть дубинкой.

Полночные тени, громадные и зловещие, в черных одеждах, – казалось, их неисчислимое множество, но на самом деле врагов было четверо, плюс один в машине. Все крупные, у одного дубинка, занесенная для нового удара. Раскрытой ладонью я ткнул ему в подбородок. Запрокинув голову, он тяжело рухнул на мостовую, и мне показалось, что я сломал ему шею.

Чье-то колено взметнулось к моему паху, но я увернулся и, пользуясь инерцией движения, нанес контрудар в бедро, а потом в грудь – смачно, от плеча, и нападающего отбросило назад, но еще один тут же схватил меня за руку, зафиксировал ее, вражеский кулак угодил мне в скулу, и я почувствовал, как под глазом лопнула кожа.

Другой подобрался со спины, сдавил мне гортань, но я вывернулся, толкнул его, и мы, свившись в тесный узел, закружились по мостовой.