Глаз зеленого дракона (сборник)

Мелодичные колокольчики храма созывали верующих к вечерней молитве. Звук совсем не был резким — мягкий перезвон, нарушивший тишину, но Чанг Лу почему-то вздрогнул, как от удара плетью. Это было необъяснимо — звук раздавался каждый день в такой самый час, но это был первый день, когда звук молитвенных колокольчиков колеса Чанг Лу воспринял по новому. Возле пагоды, вырубленное из обычной сосны, было колесо, с которого давным-давно слезла краска — от туманов и непогод, и от обилия несложных крестьянских грехов, все равно требующих немедленного прощения. В ясные дни несколько старых монахов в шафрановых с алым одеждах совершали свои круги во имя вечного прощения и перехода, совершая тот самый круговорот, который был угоден самому Будде. Во имя прощения всех и вся — один, еще один, снова — еще один круг, и колокольчики, мелодичные, искренние, отпугивали мешающих молитве демонов. Будучи простым потомственным крестьянином, Чанг Лу не вдавался в подробности и ничего не знал о традиционном ритуале буддистской молитвы. Он просто воспринимал, как должное, что возле пагоды находился увешанный колокольчиками круг, вдоль которого, вращая деревянную ось, ходили монахи, совершая прощающие все грехи молитву. В его сознании это было незыблемо — точно так же, как поминальные палочки курильницы (шесть ступеней перехода в иной мир, шесть штук), которые лама зажигал у одра покойных… «Ты уходишь от бренного тела…» «Не бойся поджидающих тебя демонов… я зажигаю третью палочку, что означает третью ступень перехода в иной мир… постепенно ты освобождаешься от всего бренного и переходишь в мир высшей реальности… твоя душа свободна и легка… твоя душа подобна пламени свечи на ветру…» Сизый сладковатый дым поднимался к потолку и заострившиеся черты ушедшего человека становились прекрасными, выступали из темноты, и горе казалось таким близким, таким реальным, вызывая жуткую боль… От остроты впечатлений и мыслей, внезапно пришедших в мир с успокаивающей мудростью древней буддийской молитвы. В тот день, когда, провожая в потусторонний мир его жену, Лама зажигал благовония для поминальной молитвы, Чанг Лу думал, что больше никогда не сможет сойти в храм, если эту страшную картину, вызывающую только боль и отчаяния, мог допустить Будда.

Но постепенно острое ощущение боли прошло, и каждый вечер Чанг Лу прислушивался к мелодичному звучанию колокольчиков храма, собирающих верующих на традиционную вечернюю молитву.

В тот же вечер все было не так. Отгоняя тягостные воспоминания, Чанг Лу поразился тому, как быстро сумела вернуться боль из-за такого незначительного события. Что, собственно, произошло? Просто его вечернее созерцание было нарушено — неожиданно и необычно. Чанг Л поразился этой неожиданной легкости, с которой неприятные события так быстро выбили его из колеи. Что стоит этот мир и все его достижения спокойного человеческого духа, если стоит только появиться мыши в углу, как все умиротворение с легкостью весеннего ветра летит прочь? Как же тогда незыблемое созерцание с высоты, которому учит Будда? Что же тогда истина? Движение или вечный покой? Две противоположности, из которых одна вечно нарушает другую? К чему же тогда стремится, если эти истины тянут в разные стороны, уничтожая не только друг друга, но и вообще все? Разве можно отречься от текущего мимо движения, методично взращивая в своей душе вечное состояние буддовости духа? Это были слишком сложные вопросы для Чанг Лу. Вопросы, на которые он никогда не смог бы ответить.

Вот горсть сушеной рыбы, брошенная в кипящий водоворот. Размокая и вращаясь в котле, она подчиняется влекущему ее за собой движению и одновременно с этим изменяет свой вкус. Рыба из котла, вновь положенная на тоже самое блюдо, будет абсолютно другой рыбой. Значит, точно также изменился, попав в водоворот раздражения, за какую-то долю секунды, и дух самого Чанг Лу? Да, но рыбу невозможно сравнивать с человеком. Никто никогда не слыхал о том, что бы мышь или рыба могли стать Буддой. Стать Буддой смог только человек…

Чанг Лу вздрогнул, поймав себя на столь неподобающей мысли. Само возникновение такой мысли уже было кощунством. Выскажи он что-либо подобное среди жителей деревни, его запросто могут побить камнями. Но… как же найти истину? И где она — эта истина? Как он, простой крестьянин Чанг Лу, сможет найти ответ?