Глаза

Джонни медленно поднялся и ещё раз посмотрел на Аду. Весёлая, жизнерадостная, хотя было вполне очевидно, что она идет на верную смерть.

Часть вторая

Глава первая

Аргентина. Тридцать лет назад

Вилла Менгеле

– Эйнгель, мой мальчик, как же я рад видеть тебя снова, – взмахнул руками Йозеф, приветствуя своего любимца. – Эта война, сколько бед. Но теперь все позади, мой мальчик, и я так рад, что ты снова со мной.

Йозеф ласково обнял его за плечи и внимательно посмотрел в глаза. К этому Эйнгеле уже привык ещё с Освенцима, когда их всех строили по линейке. Тогда подобным взглядом Йозеф Менгеле наделял всех достойных детей.

Но, к сожалению, сейчас их оказалось всего трое. Он, его младшая сестра Ада и Бекки, еврейская девочка, с которой они подружились в вагоне. Правда, Бекки с тех пор он больше не видел. Небольшая, коротко стриженная, она была сразу же отправлена с тетушкой Ильзой в «хирургическую» и на этом всё. Единственное, что осталось – это небольшая кукла, которую забрала в надежде вернуть Бекки, когда та вернётся.

Вилла на берегу небольшого города Рето была почти полностью зеленой. Мраморная терраса, окна, двери – всё утопало в зелени. Ада постоянно шутила, что, наверное, так и выглядит рай, если он, конечно, существует. Но Эйнгель в этом сомневался, он считал, что в раю не так жарко, да и находится он на облаках, а не возле океана.

Тем не менее, здесь было очень хорошо. Тут он впервые попробовал молоко, морковь, капусту, картошку, укроп и прочее, чего уже не перечесть. Добрая девушка Изабель кормила их до отвала, называя его ласково «монсеньором», а Аду – «маленькой сеньоритой». Ада ей очень нравилась, особенно её пышные черные волосы и бойкий нрав. Они были в этом похожи и постоянно проводили время вместе.

Что же касается Эйнгеля, то ему больше нравился океан. Тихий, спокойный, он вызывал в нём бурю эмоций. Они тоже были похожи. Внешне спокойные, они также скрывали многое внутри, не желая делиться этим с остальными. Ведь только Ада знала, какой он на самом деле.

И вот теперь он снова смотрел на Йозефа. Он знал, что это был очень плохой человек, что в Освенциме его звали «Ангел Смерти», и что он делал страшные вещи с маленькими детьми и лишь по какой-то счастливой случайности они были до сих пор живы. Что маленькую Аду окружают вовсе не добрые друзья, а слуги, которым строго-настрого запретили упускать их из виду. Но делиться с ней он не спешил. Пока это никак не помогло бы. Единственное, что он мог сделать – это надеяться, что изувера-фашиста убьют русские солдаты, а пока он лишь смотрел, как доктор Менгеле стоял и всматривался в его красивые изумрудные глаза.

– Мой милый мальчик, – обнял его доктор, – как же я скучал по покою и тишине, по спокойной работе без этих грубых мужланов. Ой, милый мой Эйнгеле, ты даже не представляешь, как они со мной обращались, эти варвары. Но теперь всё хорошо, мы снова вместе. Мои друзья позаботятся о нас.

– Да, все хорошо, – тихо сказал Эйнгель.

– Как чувствует себя твоя сестра? – не унимался доктор со своей слащавой приторной вежливостью.

– У неё всё хорошо, доктор Йозеф.

– Сколько раз я говорил тебе, зови меня просто Йозеф, все эти научные приписки совершенно ни к чему. Всё-таки, какие же у тебя красивые глазки. Ты редкий мальчик и я скучал по тебе.

Эйнгель молча терпел, пока Йозеф своими трясущимися пальцами осматривал его. Он прошёл по голове, плечам, носу. Отодвинул кожу и особенно тщательно осмотрел глаза. Так он делал только с особенно редкими детьми, к числу которых относил и его. Даже Ада привлекала его куда меньше. Но это даже плюс, Эйнгеле был рад застолбить всё его внимание собой, тем более, что на вилле кроме них больше не было.

После столь нежного приветствия доктор ушел, оставив его одного. Йозеф очень любил чистоту, и Эйнгель был уверен, что как минимум несколько часов он посвятит тому, чтобы тщательнейшим образом чистить себя и свою память от так называемых ужасов своего бегства из освобожденной Германии.

Ближе к вечеру чистый и по привычному пахнущий духами доктор надолго заперся в кабинете со служанкой. Затем, ещё более одухотворённый, встретил вечернего гостя. Эйнгелю хоть и было всего восемь лет, но он уже многое понимал и знал, что вечерний гость, как и сам доктор, очередной фашист.Для этого не нужно было узнавать их форму и речь. Что-то незримое, висевшее вокруг них, распознавалось его телом. Это пришло ещё с лагерей, где он провел большую часть прожитой жизни. Фашистов он научился распознавать душой.

Гость был худым и высоким. Его Эйнгель раньше не видел, это был кто-то новый, кто не приезжал в Освенцим. Говорили по-немецки, что-то о планах на будущее и деньгах. Громко, нисколько не скрываясь, так, что ему даже не пришлось особо подслушивать.

А затем пришла Изабель. Она мягко, почти по-кошачьи, подкралась к нему сзади и нежно унесла наверх, где ему и Аде уже была приготовлена постель. Несмотря на свой небольшой вес и рост, Изабель была сильной, почти такой же сильной, как тетушка Ильза из лагеря, только та была намного крупнее и страшней.