Глаза чужого мира

Кугель двигался по поверхности озера к его середине, считая каждый удар весел и наблюдая за звездами.

— Двести шагов к востоку… сто шагов к северу… двести шагов к востоку… пятьдесят шагов к югу…

Так греб Кугель, а справа и слева от них слышались чмокающие звуки закручивающейся в воронку воды. Но потом опустился туман и закрыл звезды, и Кугелю пришлось бросить якорь.

— Неплохо, — сказал он. — Мы теперь в безопасности, а между нами еще много неясностей.

Девушка отпрянула на другой конец лодки. Кугель шагнул на корму и присоединился к ней.

— Вот и я, твой супруг! Неужели ты не испытываешь безмерной радости оттого, что мы наконец одни? Моя комната в таверне была гораздо более удобной, но и лодка сойдет.

— Нет, — прохныкала она. — Не прикасайся ко мне! Церемония не имела значения, это был трюк, чтобы убедить тебя служить дозорным.

— И возможно, растянулся бы на трижды по двадцать лет.

— Но это не моих рук дело! Я виновата только в том, что веселилась! Но что станет с Вуллом? Никто не стоит на страже, и заклинание утратило силу!

— Тем хуже для вероломных жителей Вулла. Они потеряли сокровища, самую прекрасную девушку, а когда займется день, на них пойдет войной Магнац.

Марлинка испустила пронзительный вопль, который поглотил туман.

— Никогда не произноси проклятое имя!

— А почему бы и нет? Я прокричу его через все озеро! Я сообщу Магнацу, что заклинание больше не действует, что теперь он может прийти для мести!

— Нет, нет, пожалуйста, нет!

— Тогда ты должна вести себя со мной так, как я рассчитываю.

Девушка, рыдая, повиновалась, и через некоторое время тусклый красный свет, просочившийся сквозь туман, обозначил рассвет. Кугель встал в лодке во весь рост, но все ориентиры оставались скрытыми.

Прошел еще час, солнце поднялось теперь высоко. Жители Вулла должны бы уже обнаружить, что их дозорный исчез, а с ним и сокровища. Кугель тихо хихикнул, и тут ветерок развеял туман, открывая ориентиры, которые он выучил наизусть. Кугель бросился на нос и стал вытаскивать якорную веревку, но, к его раздражению, якорь за чтото зацепился.

Он дернул, напрягся, и веревка слегка поддалась. Кугель потянул изо всех сил. Со дна поднялось великое множество пузырей.

— Водоворот! — в ужасе закричала Марлинка.

— Здесь нет водоворотов, — пропыхтел Кугель и дернул еще раз.

Веревка, казалось, ослабла, и Кугель начал выбирать ее. Выглянув за борт, он обнаружил, что смотрит в огромное бледное лицо. Якорь зацепился за ноздрю. На глазах у Кугеля веки существа дрогнули и поднялись. Кугель отбросил в сторону веревку, подскочил к веслам и начал неистово грести к южному берегу. Рука величиной с дом высунулась из воды, ощупывая воздух. Марлинка закричала. Поднялась мощная волна, чудовищный натиск воды бросил лодку к берегу, как щепку. Перед ними предстал Магнац, он приподнялся и сел в центре озера Вулл.

Из деревни донесся звук предупреждающего гонга, яростный перезвон. Магнац поднялся на колени. Вода и ил стекали с гигантского тела. Якорь, проткнувший ему ноздрю, все еще висел там, из раны вытекала густая черная жидкость. Магнац поднял огромную руку и раздраженно шлепнул по лодке. Удар поднял стену воды, которая поглотила лодку и рассыпала сокровища, а Кугель и девушка кубарем скатились в темные глубины озера.

Кугель задрыгал ногами, рванулся и вытолкнул себя на бурлящую поверхность. Магнац поднялся и глядел в сторону Вулла. Кугель подплыл к берегу и, пошатываясь, выбрался из воды. Марлинка, видимо, утонула. На другой стороне озера Магнац медленно брел по воде к деревне. Кугель не стал больше ждать. Он повернулся и изо всех сил понесся вверх по склону горы.

Волшебник Фарезм

Горы остались позади, темные ущелья, горные озера, скалистые вершины, где гуляло эхо, — все казалось теперь угольночерной стеной на севере. Некоторое время Кугель брел по краю невысоких округлых холмов с густыми рощицами синечерных деревьев вдоль гребня. Потом нашел едва заметную тропу, которая после долгих извивов привела его на юг и наконец вывела на просторную темную равнину. В полумиле справа поднималась линия высоких утесов, немедленно привлекших внимание Кугеля и пронзивших его мучительной болью уже виденного. Он, заинтригованный, уставился на них. Когдато в прошлом ему были знакомы эти утесы. Когда? Память не давала ответа.

Он устроился отдохнуть на невысокой, покрытой лишайником скале, но тут Фиркс потерял терпение и подбодрил его очередным спазмом. Кугель вскочил на ноги, стеная от усталости и потрясая кулаком в сторону югозапада, где предположительно находился Олмери.

— Юкуону, Юкуону! Если бы я смог отплатить тебе хотя бы за десятую долю моих обид!

Он направился по тропе, под холмы, которые навевали смутные воспоминания. Далеко внизу простиралась равнина, заполняя три четверти горизонта красками, очень похожими на цвета покрытой лишайником скалы, только что покинутой Кугелем: черные заплаты лесов, серая россыпь камней там, где руины заполняли целую долину, невзрачные полосы серозеленого, серокоричневого, свинцовый проблеск двух широких рек, исчезающих в дымке у горизонта.