Глаза чужого мира

— Ты кажешься проницательным и ловким человеком. Не хочешь наняться на работу? Нам не хватает нескольких резчиков категории поллоктя или, если ты предпочитаешь занятие, требующее большего проявления силы, нам как раз бы пригодился ученик камнедробильщика ростом шестнадцать локтей. Твой рост легко приспособить в обоих направлениях, а перспективы для продвижения и тут и там одинаковы. Как видишь, я отношусь к категории четырех локтей. И достиг положения наносящего удары за один год, создающего формы — за три, помощника щебенщика — за десять и уже девятнадцать лет служу главным щебенщиком. Мой предшественник происходил из категории двух локтей, а до него главный щебенщик был ростом десять локтей.

Он продолжал перечислять преимущества работы, которые включали в себя питание, кров, отборные наркотики, привилегии нимфария, оклад от десяти терций вдень и прочие блага, в том числе услуги Фарезма как гадальщика и изгоняющего бесов.

— Кроме того, Фарезм содержит на свои средства академию, где все могут обогатить свой разум. Я, например, обучаюсь идентификации насекомых, геральдике королей древнего Гомаза, пению в унисон, практической каталепсии и ортодоксальной доктрине. Нет более щедрого хозяина, чем волшебник Фарезм!

Кугель подавил улыбку при виде энтузиазма главного щебенщика. Однако в животе бурчало от голода, и он не стал сразу отвергать предложение.

— Я никогда раньше не думал о подобной карьере, — вкрадчиво заявил он. — Ты перечислил преимущества, о которых я и не помышлял.

— Это так. О них знают немногие.

— Я не могу сразу сказать «да» или «нет». Это ответственное решение, и я полагаю, мне следует обдумать его всесторонне.

Главный щебенщик согласно кивнул.

— Мы поощряем осмотрительность у наших работников, ведь каждый удар должен достигать желаемого эффекта. Для того чтобы исправить неточность размером с толщину ногтя, приходится убирать целый блок и вставлять новый в гнездо от старого, после чего все начинается заново. А пока работа не достигнет той же стадии, что была раньше, всем рабочим отказывается в привилегиях нимфария. Следовательно, мы не хотим, чтобы к группе присоединялись неблагоразумные или порывистые новички.

Фиркс, внезапно встревожившись, что Кугель опять норовит задержаться, выразил протест самым жутким образом. Кугель, схватившись за живот, отошел в сторону и на глазах недоумевающего главного щебенщика завел жаркий спор с Фирксом.

— Как идти дальше без пищи?

Ответом Фиркса было колющее движение шипов.

— Невозможно! — воскликнул Кугель. — Амулета Юкуону теоретически достаточно, но я больше не могу переваривать молочай. Помни, если я упаду мертвым прямо на дороге, ты никогда не встретишься со своим братом в бочке Юкуону!

Фиркс убедился в справедливости аргумента и неохотно успокоился. Кугель вернулся к кафедре, но главный щебенщик в это время отвлекся на кусок большого турмалина, препятствующий изгибу некой сложной спирали. Наконец Кугелю удалось завладеть его вниманием.

— Пока я взвешиваю предложение о найме на работу и противоречивые преимущества уменьшения и удлинения, мне понадобится ложе, на котором я мог бы прилечь. Я желаю также испробовать описанные тобой привилегии.

— Твоя осторожность похвальна, — заявил главный щебенщик. — Люди в наше время имеют обыкновение с ходу соглашаться на действия, а позже сожалеть о содеянном. Все было не так в дни моей юности, когда преобладали умеренность и рассудительность. Я устрою тебе допуск на жилую территорию, где ты сможешь убедиться в истинности всего, сказанного мною. Ты обнаружишь, что Фарезм строг, но справедлив, и только у тех, кто обтесывает камень без всякой охоты, есть причины для жалоб. Но смотри! Вот и сам волшебник. Фарезм прибыл для ежедневного осмотра!

Вверх по тропе поднимался человек внушительного роста в просторных белых одеждах. Выражение его лица хранило благодушие, волосы походили на желтый пух, глаза обращались к небу, словно он предавался созерцанию чегото несказанно возвышенного. Его руки были степенно сложены на груди, а передвигался он, даже не шевеля ногами. Рабочие, сняв шапки и кланяясь в унисон, нараспев произнесли уважительное приветствие, на которое Фарезм ответил наклоном головы. Завидев Кугеля, приостановился, быстро оглядел работу, которая была завершена к этому времени, а потом неторопливо заскользил к главному.

— Все сделано с приемлемой точностью, — сказал он главному щебенщику. — Помоему, полировка на нижней стороне наружной проекции пятьдесят шестьшестнадцать не совсем ровная, и я разглядел крошечный скол на вторичной опояске девятнадцатого выступа. Ни одно из этих обстоятельств не имеет большого значения, и я не стану выражать порицание.