Глаза дракона

Пейна сидел у себя в кабинете, смотрел на огонь в камине и думал. Томаса короновали всего полмесяца назад, а главному судье уже было не по себе. Флегг. Всему виной Флегг. Он получил гораздо больше власти, чем при Роланде. Тот был хотя бы мужчиной, пусть и тугодумом; а Томас всего-навсего мальчик, и Пейна боялся, что Флегг скоро начнет править королевством от его имени. Это было плохо для королевства… и еще хуже для Андерса Пейны, который никогда не скрывал своей нелюбви к чародею.

В кабинете, перед очагом, было тепло и уютно, но Пейна все равно чувствовал холод. Холодный ветер, дующий неведомо откуда и грозящий снести все…

Почему, Питер? Почему ты не мог подождать? И почему ты, казавшийся таким прекрасным, как румяное яблоко, оказался гнилым внутри? Почему?

Пейна не знал этого… и не признавался себе в том, что до сих пор сомневается, настолько ли Питер прогнил.

В дверь постучали.

Пейна вскинул голову и сердито крикнул:

– Входи! И лучше с добрыми вестями!

Вошел сконфуженный почему-то Арлен с конвертом в руке.

– Ну?

– Мой господин… там человек… во всяком случае, он похож на человека… лицо у него распухло, будто его сильно избили… и он…

– Ну и что? Ты же знаешь, я не принимаю так поздно. Скажи ему, пусть катится к черту!

– Он утверждает, что он Бесон, мой господин. – Арлен еще больше сконфузился. – Принес вот это. Говорит, что это письмо от принца Питера.

Сердце Пейны при этих словах подпрыгнуло, но он лишь грозно поглядел на дворецкого:

– Ну и что же?

– Не знаю, мой господин. – Арлен полностью потерял свою обычную выдержку. Раньше Пейна думал, что он сохранил бы ее даже в логове огнедышащего дракона. – Я думал…

– Так это Бесон, болван?

Арлен облизнул губы – облизнул губы! – неслыханно!

– Может быть, мой господин… он немного похож, но очень опухший. Я… мне кажется, он напоминает тролля, – выложил он итог своих раздумий, пытаясь скрасить его беспомощной улыбкой.

Это Бесон, подумал Пейна. Это Бесон, и Питер каким-то образом избил его и заставил передать мне письмо. Таких можно заставить только битьем.

Внезапно Пейну охватило странное чувство – словно его завели в темную пещеру и в темноте вдруг блеснул луч света.

– Давай письмо, – приказал он.

Рука Арлена дрожала. Это тоже было что-то новое.

Он позволил дворецкому дойти до двери, как опытный рыболов, приспускающий леску, а потом окликнул его.

Арлен резко обернулся.

– Никаких троллей нет. Разве мать тебе не говорила?

– Говорила, – с сомнением подтвердил Арлен.

– Она умная женщина. Впусти старшего тюремщика. Пусть посидит на кухне. Я не желаю его видеть, от него воняет. Но ночь холодная, впусти его погреться. – Пейна заметил, что со дня смерти Роланда все ночи были холодными, как бы возмещая жар, сгубивший старого короля.

– Да, мой господин.

– Потом я позову тебя и скажу, что делать.

Арлен поклонился и вышел.

Пейна повертел конверт в руках, прежде чем открыть. Запечатано обычным свечным воском. Грязь и вонь, без сомнения, от сальных лап Бесона.

Может, было бы лучше бросить его в огонь и никогда больше о нем не вспоминать. Потом позвать Арлена, велеть накормить главного тюремщика ужином – а он действительно похож на тролля, раньше я об этом не думал, – и отпустить с миром.

Но он знал, что не сделает этого. Его не покидало абсурдное ощущение – луч света в темной пещере. Он вскрыл конверт и стал читать.

58

Пейна!

Я решил жить.

Я раньше мало читал об Игле и мало слышал, и все это были сплетни. Но я слышал, что тут можно кое-что купить за деньги. У меня денег нет, но, я надеюсь, Вы не откажетесь уплатить главному тюремщику всего восемь золотых за ту небольшую услугу, о которой я прошу. Это две вещи. Если Вы согласитесь «подмазать» Бесона, чтобы он их мне обеспечил, я больше никогда не побеспокою Вас.