Глаза ее куклы

Тогда все тоже сплелось в один путаный клубок — голоса соседей, топот ног, люди в милицейской форме, задающие вопросы, на которые он не мог ответить, — он их просто не слышал…

Когда все немного затихло, он оказался один в своей комнате. Комната, где жили родители, была опечатана и пугала его яркой ленточкой, перекрывавшей замок. Борис шарахался от нее, словно от ядовитой змеи.

Потом комнату открыли, и он впервые вошел туда после того, что случилось.

Воздух был спертым и, казалось, насквозь пропитанным ядом безумия. Борис боялся, что и сам сойдет с ума. А на шкафу, как ни в чем не бывало, сидела она — кукла. Именно на ее холодный сапфирово-синий взгляд он наткнулся, как только вошел, и взгляд этот нанес ему раны, словно хорошо наточенный нож. Гретхен ухмылялась, Борис мог бы поклясться в этом! Она смотрела на него торжествующе и ухмылялась.

— Ах ты гнида! — пробормотал Борис, не отводя взгляда, словно боялся, что она убежит или успеет напасть первой. — Ну ничего, сейчас я с тобой рассчитаюсь! Я с тобой наконец за все рассчитаюсь!

Пошарив рукой под стоящим у входа стеллажом, Борис нащупал молоток — отец хранил здесь нехитрые инструменты и, несмотря на свое высокое положение, всегда делал мелкий ремонт сам.

«Что это за мужчина, который ни гвоздя прибить не может, ни пуговицы себе пришить?» — повторял он, и Боря усвоил эту науку.

«Ремонт» — вот хорошее слово. Возможность исправить неправильное, придать испортившемуся прежний вид. Он тоже сейчас займется ремонтом. Давно пора уже все исправить.

Крепко зажав в руке молоток, он шел к кукле.

Воздух неожиданно сгустился, через него приходилось буквально проталкиваться, каждый шаг давался с трудом, легкие жгло. Но Борис не сдавался. Конечно, это ее штучки, но не на того напала! Он исправит все и покончит с этим раз и навсегда.

С каждым шагом молоток в его руке все тяжелел и весил, кажется, уже целую тонну. Время растянулось, и секунды висели в воздухе, не успевая скатиться в пропасть безвременья. Лоб от усилий покрылся холодным неприятным потом. Боль в груди нарастала, становясь почти нестерпимой.

— Я доберусь до тебя, тварь! — хрипел Борис. — Ты, ты одна во всем виновата! Я тебя уничтожу!

Он был всего в одном шаге от цели и пытался поднять молоток для решающего удара, но не мог. Колени подломились, и Борис, задыхаясь, упал на пол. Весь мир вокруг был пылающе-алым, и непонятно стало, где верх, где низ. Кажется, Борис ослеп. Тыкаясь, словно слепой котенок, он полз куда-то, бормотал проклятия, а жжение в груди все нарастало.

«Я умираю, — подумал он тогда. — Эта гнида убьет нас всех. Она создана для того, чтобы убивать».

Он думал, что умер, но всего лишь потерял сознание. Его нашли соседи, заметившие приоткрытую входную дверь. Они вызвали врача и, очевидно, спасли его жизнь.

Впрочем, как Борис догадался уже потом, все было происками проклятой куклы. Она не хотела убивать его тогда. Она, как паразит, должна была к кому-то присосаться и вытянуть жизненные силы и разум до самого донышка. Борис оказался для нее то ли не слишком пригоден, то ли не слишком вкусен. Но ей требовались его близкие, она никуда не спешила и могла подождать несколько десятков лет, чтобы нанести новый удар. Что для нее время?

Услышав о человеке, выбросившемся из окна квартиры его внучки, Борис прежде всего вспомнил тот давний случай.

«Если тот человек тоже хотел причинить вред кукле, — подумал он тогда, — то именно она и расправилась с ним».

Но, конечно, не изложил эту версию даже жене. Кукла просто убивает тех, кто пытается ею распорядиться. Она заставляет людей поступать так, как ей самой угодно, а при попытке сопротивления убивает. Того несчастного она уничтожила, а Бориса пощадила. Конечно, не ради него самого, просто у нее имелись собственные планы…

Тогда кукла дала ему время.

После больницы Борис не вернулся в ту квартиру — вещи и документы ему привезли. Двери закрыли, а он уехал в научный городок и почти забыл о проклятой кукле.

Теперь она нанесла новый удар — Борис был ей уже не нужен, а значит, его можно вычеркнуть, как вычеркивают из текста неудачно написанное слово.

Пылающе-алый цветок, разворачивающийся перед глазами, снова возвращал его в тот далекий день.

— Ты думаешь, что победила? — прохрипел он — воздуха катастрофически недоставало. — Нет, я не сдамся! Не сдамся…

Глава 16

Наше время, середина июля

Я забилась в руках перехватившего меня человека.

— Тише! Тише! — прошептал он по-русски.

Вначале я не поверила собственным ушам, однако это был именно Костя. Костя! Пашкин друг! Здесь, в Мюнхене. С ума сойти!

— Ты…

От ограды шагнула еще одна темная фигура. Неужели Пашка? Вот в это я точно не поверю и пойму, что и вправду сошла с ума и сижу где-нибудь, в одиночке с обитыми мягкой белой тканью стенами.

— Не узнаете? — поинтересовался смутно знакомый голос. Точно не Пашкин. — Алексей Ветров. Ну, Ураган. Мы за вами.

— Да… — я еще не могла сообразить, что происходит, и оглянулась на здание клиники, в окнах которого вдруг вспыхнул свет. — Нам надо бежать! Они поняли, что я исчезла!