Глаза Гейзенберга

Щекотка быстрого заживления манила его палец с почти неодолимой силой. Он нащупал на прикроватной тумбочке пилюлю, проглотил ее и прислушался к себе, ожидая облегчения.

– Вы задумались, – сказал Эмолирдо.

– Вы вживили мне в шею новый усилитель пси. С какой целью?

– Это усовершенствованный датчик наличия пси-активности. Он засекает пси-поля, присутствие центральных форм. И усиливает ваши латентные способности. Он поможет вам противостоять эмоциям, вызванным энергией пси, и определять мотивы окружающих путем чтения их эмоций. Вы также сможете засекать опасность, еще отдаленную во времени – предвидеть, если желаете. Я рекомендую вам несколько сеансов парагипноза, они помогут сделать эти функции более для вас понятными.

Орн почувствовал, как в шее закололо, а в желудке стало пусто, но не от голода. Опасность?

– Ощущение предвидения опасности вы ни с чем не перепутаете, – сказал Эмолирдо. – Оно напоминает диковинное чувство страха, пожалуй, похожее на голод. Вам словно будет чего-то недоставать, например, внутри или во вдыхаемом воздухе. Это очень надежный сигнал опасности.

Орн все еще чувствовал пустоту в желудке. На коже выступил пот. Воздух палаты в легких казался затхлым. Ему хотелось отмахнуться от всех этих ощущений и от знающих намеков Эмолирдо, но оставался факт по имени Стетсон. В КИ не было большего скептика, и все же Стет приказал ему пройти через это.

Ну, а еще был передатчик, который Орн вынул из себя одним желанием.

– Вы немного побледнели, – заметил Эмолирдо.

Орн выдавил натянутую улыбку.

– Кажется, на меня уже накатило это ваше предвидение.

– Ах, вот как… Опишите свои ощущения.

Орн послушался.

– Странно, что это случилось так быстро, – сказал Эмолирдо. – Есть возможность понять, что является источником опасности?

– Вы, – ответил Орн. – И Амель.

Эмолирдо сжал губы.

– Возможно, само изучение пси представляет для вас опасность. Это странно. В особенности если окажется, что вы и вправду пси-центр.

Глава девятнадцатая

Когда мудрый человек не понимает, он говорит: «Я не понимаю». Глупец и невежа стыдятся своего незнания и молчат там, где вопрос мог бы принести им мудрость.

– Изречения аббодов

Орн сказал себе, что не может больше торчать на трапе корабля, не вызывая подозрений. Ему удалось преодолеть первое потрясение от эффекта потоков пси, только предчувствие опасности продолжало ныть, будто больной зуб. Было жарко, тога оттягивала плечи. Он насквозь промок от пота.

Но желудок говорил: жди.

Он сделал полшага в сторону лифтополя, и ощущение пустоты внутри усилилось. Ноздри уловили густой аромат благовоний – такой едкий, что он перебивал даже довлеющий по всему космопорту запах озона и машинного масла.

Несмотря на подготовку и бережно взращенный агностицизм, Орн почувствовал благоговейную дрожь. Амель источал ауру магии, которая бросала вызов неверию.

«Это просто пси», – сказал себе Орн.

Звуки пения и причитаний поднимались из глубины лабиринта, словно акустический туман. В памяти замелькали обрывки картин из детства на Чаргоне: религиозные процессии на светлые праздники… образ Махмуда, огненным взглядом взиравшего с киблы… звон азана на главной площади в День Баирама – «Не допусти богохульства, не остави богохульника в живых…»

Орн тряхнул головой и подумал: «Сейчас самое подходящее время, чтобы стать набожным и склониться перед Уллуа, межзвездным скитальцем Эирбов».

Корни его страха уходили очень глубоко. Он потуже затянул пояс и решительно шагнул в лифтополе. Ощущение опасности не пропало, но и не усилилось.

Мягкое как пух касание лифтополя спустило его на землю и выплюнуло возле крытой галереи. Внизу было жарче, чем на трапе. Орн вытер влагу со лба. В узкой тени перехода жалась кучка одетых в белое жрецов и учеников в бирюзовых тогах. Орн направился к ним, но они начали расходиться парами – по жрецу вместе с каждым учеником.

Только один священнослужитель остался на месте – высокий, плотно сбитый, такой тяжелый на вид, что казалось, земля должна содрогаться, когда он по ней ходит. «Может, он тоже с Чаргона?» – подумал Орн. У жреца была бритая голова, лицо усеивали глубокие следы царапин. Из-под нависающих седых бровей смотрели суровые темные глаза.

– Ты Орн? – грохнул жрец.

Орн шагнул под покров галереи.

– Да.

В тени было видно, что кожа у жреца маслянисто-желтая.

– Я – Бакриш, – сказал он, уперев увесистые ладони в бока, и прожег Орна взглядом. – Ты пропустил церемонию очищения.

– Мне сказали, можно не торопиться.

– Так ты из этих, значит?

Что-то в его плотной фигуре и угрюмом лице напомнило Орну маракского сержанта-инструктора из КИ. Воспоминание помогло прийти в себя и даже улыбнуться.

– Что смешного? – требовательно спросил Бакриш.

– На этом смиренном лице отражается радость предстать перед вами здесь, на Амеле, – сказал Орн.

– Вот как?

– В каком смысле «из этих»? – спросил Орн.