Глаза Гейзенберга

– Только при самой крайней необходимости. Сейчас ты должен понять два фундаментальных факта: ты хочешь разузнать все о нас, а мы – о тебе. Самый лучший способ нам обоим достигнуть этой цели – это подвергнуть тебя инициации. У тебя в самом деле нет выбора.

– Это вы так говорите!

– Я тебя уверяю.

– Выходит, я должен позволить вам вести меня вслепую, как грифку на бойню. Либо так, либо вы меня уничтожите.

– Кровожадные мысли здесь, право, не к месту, – сказал Бакриш. – Взгляни на ситуацию с моей точки зрения: это интересное испытание.

– Но только одному из нас грозит опасность.

– Я бы не стал так говорить.

Орн почувствовал, как внутри вскипает гнев. И ради этого он отложил свадьбу, ради этого отдал себя в руки врачей, приказы которым, скорее всего, отдавал предатель КИ, ради этого прошел изнурительную пси-подготовку. Ради этого!

– Я выясню, что вы скрываете, – прохрипел Орн, буря взглядом Бакриша. – А потом раздавлю вас.

Бакриш побледнел. Его желтоватая кожа приобрела болезненный оттенок. Он сглотнул и покачал головой.

– Ты должен пройти через таинства, – пробормотал он. – Мы не знаем другого способа.

Орн почувствовал неловкость за эту вспышку бравады и подумал: «Почему этот шут сдрейфил? Все козыри – у него на руках, однако моя угроза его напугала. Почему?»

– Ты соглашаешься на инициацию? – отважился нарушить молчание Бакриш.

Орн откинулся на стуле.

– Вы сказали, у меня нет выбора.

– Воистину, это так.

– Тогда соглашаюсь. Но взамен вы дадите мне поговорить с аббодом!

– Конечно… если останешься в живых.

Глава двадцатая

Мы происходим от Всеединого и возвращаемся ко Всеединому. Как можем мы что-то утаить от Источника всего прошлого и Конца всего сущего?

– Изречения аббодов

– Он прибыл, преподобный аббод, – сказал жрец. – Бакриш сейчас с ним.

Аббод Халмирах стоял за писцовым пюпитром, утопая босыми ногами в оранжевом ковре того же оттенка, что и его длинная роба. Комната за закрытыми ставнями, спасавшими от знойного амельского солнца, выглядела темной и старомодной. Тусклый свет исходил лишь от четырех древних светошаров в углах под самым потолком. Аббода окружали деревянные стены, в камине за спиной тлели оранжевые уголья. Его узкое лицо с длинным носом и тонкими губами казалось спокойным, но он остро ощущал все в этой комнате: маслянистые тени на деревянных стенах, скрип сандалий жреца по полу возле ковра, слабый трепет пламени в потухающем очаге.

Жрец, который явился с докладом, Макрити, был одним из самых доверенных сподручников аббода, но его внешность – длинные черные волосы с длинными бакенбардами, обрамляющими идеально круглое лицо, глухой черный костюм с цилиндром и широкий белый воротник – аббода смущала. Макрити выглядел уж слишком похожим на иллюстрацию из рассказов про Вторую волну инквизиции. Однако придираться к религиозным атрибутам, разрешенным условиями Вселенского перемирия, было негоже.

– Я почувствовал его прибытие, – сказал аббод и снова повернулся к пюпитру. Он писал ручкой на бумаге – ему нравилось сохранять древние обычаи. – Насколько я могу судить, в его подлинности нет никаких сомнений.

– Он совершил все три шага за пределы человеческого опыта, но еще нет уверенности в том, что он переживет инициацию и откроет призвавшего – вас.

– «Откроет» – какое многозначное слово, – сказал аббод. – Ты прочел доклад моего брата?

– Прочел, преподобный аббод.

Тот поднял глаза от пюпитра.

– Знаешь, а ведь я видел ту зеленую коробочку. Она явилась мне в видении за миг до того, как перед нами появился шриггар. Еще я увидел своего брата и ощутил сверхчеловеческое влияние, которое тот момент оказал на его эмоции. Меня завораживает, как точно события повторили слова шриггара. Как говорят, «круг замкнулся». – И он вернулся к своим бумагам.

– Преподобный аббод, – сказал Макрити, – война, город из стекла и время политики – все это в прошлом. Я изучил ваши записи о создании бога. Настает время нам возбояться последствий своей дерзости.

– Я и боюсь, – сказал аббод, не поднимая взгляда.

– Мы все боимся.

– Но подумай, – продолжал аббод, изящным росчерком ставя на бумаге знак препинания. – Это ведь наш первый человек! Чего мы коснулись в прошлом – горы на Талисе, Говорящего камня на Кринте, Бога-мыши на Старой Земле, одушевленных и неодушевленных предметов подобного толка. А теперь у нас есть первый бог-человек.

– Были и другие, – заметил Макрити.

– Но их создали не мы!

– Возможно, мы об этом пожалеем, – пробормотал Макрити.

– О, я уже жалею, – сказал аббод. – Но теперь ведь все равно ничего не изменить, так?

Глава двадцать первая

День короток, а задача огромна и работники ленивы, но награда велика, и наш Господин велит нам поторапливаться.

– Писания аббода Халмираха