Глаза и уши режима: государственный политический контроль в Советской России, 1917–1928

Вопросы политического контроля и сыска, изъятия «контрреволюционных элементов» и в дальнейшем постоянно находились в поле зрения питерского партийного руководства. 21 июня 1922 года бюро губкома, обсудив положение на Металлическом заводе, приняло решение об увольнении «тех лиц, которые упорно и активно противодействуют мероприятиям Советской власти и ведут борьбу с нашей партией. …Тов. Мессингу предложить всех активных сторонников эсеров и меньшевиков в порядке ГПУ удалить из Питера без права возврата» [769]. Еще через месяц, 18 июля 1922 года, в связи с происходящими «волынками» на заводах бюро губкома вновь указывает: «Произвести чистку от меньшевиков и эсеров. <…> Предложить ГПУ по отношению уволенных за волынку принять необходимые меры. Обязать заведующих заводами доводить до сведения ГПУ о лицах, уволенных за волынку. Поручить комиссии по очистке Петрограда от контрреволюционных элементов просмотреть списки уволенных из заводов за волынку в целях удаления таковых из Петрограда» [770].

16 августа 1922 года бюро Петроградского губкома рассмотрело сразу три вопроса, связанные с проблемой политического контроля и сыска. Был утвержден план ГПУ «Об ускорении выселения из Кронштадта неблагонадежных по Кронмятежу» и предложено «закончить это до зимы», а «при отсутствии единства в комиссии по выселению <…> вопросы выселения согласовывать с бюро губкома». Также было подтверждено прежнее решение «Об ускорении высылки из Питера белогвардейских элементов из интеллигенции и студенчества». ЦК РКП(б) предлагалось обратить внимание «на важность разрешения этого вопроса». Наконец, рекомендовалось «замеченных в упорном распространении контрреволюционных слухов подвергать аресту», а ГПУ следовало «в моменты, когда оно сочтет необходимым, предавать таковых суду Ревтрибунала» [771].

9 октября 1922 года бюро губкома приняло решение:

Считать необходимым повести серьезную борьбу с обывательским отношением некоторых товарищей в партии к борьбе с меньшевиками; ходатаев и покровителей меньшевиков разоблачать как революционно невыдержанных коммунистов. <…> Сообщить это решение райкомам как директиву б) Вопрос о ходатайствах в Москве за освобождение меньшевиков тт. [В. И.] Невского [772] и [Г. В.] Циперовича [773] обсудить на бюро губкома в их присутствии в) Предложить т. [С. А.] Мессингу немедленно арестовать [М. Я.] Лукомского и других видных и активных меньшевиков, возбудив вопрос об их высылке из Питера г) Просить т. Дзержинского во исполнение постановления Политбюро ЦК РКП дать свои объяснения об освобождении Лукомского [774] и о присылке его обратно в Питер без согласования вопроса с губкомом [775].

Как видно, никакие прежние заслуги и положение в партии не освобождали от ответственности при проявлении «либерализма» по отношению к меньшевикам. О том, что это не было случайным эпизодом, говорит решение бюро губкома от 10 июля 1923 года: в связи с ходатайством «тт. Ильина и Степанова перед Нижегородским губкомом за высылаемых меньшевиков» передать вопрос в Губернскую контрольную комиссию [776].

Добиваясь «более успешной борьбы с меньшевиками и эсерами», бюро Петроградского губкома 17 сентября 1922 года предложило «т. Мессингу войти в Президиум ГПУ <…> с просьбой предоставить ему право высылки меньшевиков и эсеров из Питера без предварительного утверждения такового в Центральном ГПУ, вместо чего ввести последующее утверждение указанных высылок» [777]. 9 ноября 1922 года бюро губкома поручило С. А. Мессингу «проверить организацию биокосмистов и лиц, стоящих во главе организации» [778].

20 марта 1923 года, обсудив вопрос «О положении на Центральной фабрике одежды», бюро губкома сочло «необходимым произвести чистку фабрики от меньшевистских, эсеровских и анархистских элементов, а также от элементов из бывших коммунистов, активно проявляющих себя контрреволюционно. <…> Если конфликт примет более упорный характер, а мероприятия по очистке фабрики <…> встретят сопротивление, то разрешить работу фабрики приостановить в целях проведения чистки» [779]. Здесь, безусловно, необходимо иметь в виду, что «контрреволюционные проявления» понимались весьма широко: от действительной борьбы против существующей власти до выражения недовольства своим экономическим положением и деятельностью руководства в разговорах друг с другом.

На следующем заседании, 23 марта 1923 года, было решено воссоздать комиссию в составе П. А. Залуцкого, Н. П. Комарова и С. А. Мессинга, «которой и поручить разработать меры чистки от меньшевиков типографий и вузов». 4 мая 1923 года на заседании комиссия рассмотрела списки «неблагонадежных печатников», «неблагонадежных по Путиловскому заводу и верфи», «неблагонадежных, работающих в хозорганах» и санкционировала высылку 36 печатников, 13 рабочих Путиловской верфи и 10 человек с Путиловского завода, 12 меньшевиков из кооперативных организаций и 21 «неблагонадежного» из различных организаций, т. е. всего 92 человек [780].