Глаза изо льда

Он покачал головой, не то чтобы вырываясь, но напрягшись и избегая её взгляда. Он посмотрел на плитку в лобби, на нефриты, топазы, сапфиры и опалы, которые образовывали перья фениксов, на ярко-красные глаза птиц, которые как драконы свернулись каждая на своей индивидуальной плитке.

Он чувствовал, как Уинтер пристально смотрит на его лицо.

Он буквально чувствовал, как она читает его лицо, его тело, может, даже его извращённый вампирский «свет», если сказанное Малеком было правдой. Он пытался придумать, что сказать ей, и как это выразить, но она заговорила первой.

— Ты не вернёшься со мной, так? — спросила она.

Тут он поднял глаза.

Он встретился с ней взглядом и увидел там понимание.

— Нет, — сказал он, вздохнув в человеческой манере. — Нет. Не вернусь.

— Из-за того, что случилось? — она стиснула зубы, выпятив заострённый подбородок, но по-прежнему казалась ему почти нечеловечески изящной. — Потому что тот вампир укусил меня? — её голос похолодел. — Или из-за того, что я видела? Из-за того, что я видела, как ты кормился от того мужчины?

Ник почувствовал, как его челюсти сами сжимаются.

Всё ещё всматриваясь в её лицо, он ответил ей прямо.

— И то, и другое, — сказал он. — Или что-то одно, Уинтер. Выбирай что хочешь.

— Ты думаешь, я не знаю, что ты возбуждаешься при кормлении? — она крепче стиснула его руки, глядя на него. Её глаза заблестели, и Ник отвернулся, не в силах выдержать её взгляд. — Ты думаешь, я этого не знаю, Ник? Как по-твоему, почему я хотела, чтобы ты меня укусил, чёрт подери?

Ник покачал головой, отступая от неё, но она лишь крепче вцепилась в него, заставляя остановиться или начать откровенно вырываться силой, чего он не сделал.

— Я не возражаю против того, что меня укусили, — сказала она, и теперь её голос звучал низким, сиплым. — Я возражаю против того, что это был не ты, Ник, — сглотнув, она добавила, едва не задыхаясь. — Я не возражаю против того, что ты укусил того мужчину… я возражаю против того, что на его месте была не я.

Он ощущал её раздражение, злость, но в первую очередь её печаль.

Он ощущал её разочарование в нём.

— …Ты действительно этого не понимаешь, Ник? — сказала она. — Серьёзно?

Он заставил себя повернуться.

Он заставил себя посмотреть ей в лицо.

— Теперь они знают про тебя, — сказал он. — И это спровоцировал я, Уинтер. Я… а потом я стал причиной того, что тебя едва не убили. Тай ошиблась. Это не твоя вина. А моя. Я хотел, чтобы ты была там со мной. По своим эгоистичным, извращённым причинам. И теперь Сен-Мартен знает про тебя. «Архангел» знает про тебя. Если бы я не сблизился с тобой, если бы я ушёл после дела Келлермана, никогда не звонил бы тебе…

— Уже слишком поздно! — рявкнула она. — Ты хочешь винить себя? Ладно. Вини себя. Вини нас. Но какая теперь разница, Ник? Даже если ты сегодня перестанешь встречаться со мной, это ничего не обратит вспять…

— Нет, — прорычал он, пристально глядя на неё. — Хватит, Уинтер. Хватит говорить, что урон уже нанёс. Урон, бл*дь, ещё даже не начинался… и ты знаешь, что это так. Или знала бы, если бы была честна с самой собой или со мной.

Заставив себя сохранять спокойное лицо, он смотрел на неё в упор, его глаза и голос оставались бесстрастными.

— Я уничтожу тебя, Уинтер, — холодно сказал он. — Бл*дь, я просто уничтожу тебя, если ты мне позволишь… а ты раз за разом просишь меня попытаться ещё раз.

Она уставилась на него.

Её поразительные сине-зелёные глаза слишком ярко блестели, но теперь содержали в себе ещё и проблеск злости. Она смотрела так на него, казалось, целую минуту.

Затем она отпустила его руки. Она отпустила его одежду, сделав шаг назад.

— Ты трус, — сказала она. Её голос звучал даже холоднее его собственного, вопреки слезам на её глазах. — Ты трус, Ник…

— Я вампир, Уинтер, — прорычал он. Сделав шаг в её сторону, он позволил более животному рычанию просочиться в его голос. — Когда ты позволишь этому отложиться в твоей голове, бл*дь? Когда ты перестанешь идеализировать это… или притворяться, что у этого есть какой-то нормальный конец, кроме ужасного пи*деца?

Её глаза дрогнули.

Она сделала шаг назад, но не отошла далеко.

Как только она оправилась, её полные губы поджались.

— Трус, — произнесла она. — Бл*дский трус, Ник.

Не сказав больше ни слова, она развернулась на каблуках.

Он смотрел, как она идёт к выходу Башни Феникса, направляясь к улице. Она шла быстро, держала голову высоко, но там также присутствовала уязвимость, которая буквально выпотрошила Ника, когда он позволил себе увидеть это. Пройдя под кафедральными потолками, она обхватила себя руками, словно для тепла, и казалось, будто на дорогу до стеклянных дверей у неё ушла целая вечность.

Только тогда он осознал, что роботакси без водителя, которое он вызвал для неё до вокзала, остановилось у обочины снаружи.

Он наблюдал, как она достигает края этого обширного лобби.

Он смотрел, как она выходит через высокие золочёные двери на улицу.

Смотрел, как она выходит на солнце.

Он наблюдал за ней и чувствовал, как что-то в его груди пытается сломаться.