Глаза ночи

— Ну, если бы не политическая ситуация в Иране, я просто сказал бы ей, что не хочу больше жить за границей и что мне не нравится работа в дипломатическом корпусе, и на этом бы все закончилось. Я бы уехал, а она скорее всего нет, и в конце концов кто-нибудь из нас получил бы развод. Мирный, взаимоприемлемый развод. Но я не могу так поступить. Я должен попытаться в последний раз убедить Алету покинуть Иран и взять с собой Пола. Я вернусь туда и буду оставаться в Тегеране до тех пор, пока смогу или пока мне не удастся убедить Алету уехать вместе со мной — что бы ни наступило раньше. Мне придется положиться на моих друзей, чтобы они дали мне знать, когда события начнут развиваться в неблагоприятном направлении. За два дня пребывания здесь я устроил все так, что, как только буду готов уехать, или если события примут угрожающий оборот, и они услышат об этом, мне срочно позвонят, чтобы я приезжал домой, потому что мой отец якобы умирает. На самом деле он абсолютно здоров, это будет ложный вызов. Я попрошу Алету поехать вместе со мной и привезти Пола. Она не будет знать, что этот вызов ложный — так будет безопаснее для нее. Но я буду достаточно честен, чтобы сказать ей, что как только я выберусь из Ирана, возврата туда не будет. И что я собираюсь уйти в отставку. О черт! — Он снова потер лоб и отхлебнул бренди. — Это просто ужасная неразбериха.

— Похоже, что так, — пробормотала Бренвен.

Он посмотрел на нее, и она прочла безнадежность и поражение в его глазах.

— Моя жена не пойдет на это. Единственное, что ей нравится во мне — это моя работа, Бренвен. Этот брак обречен, но я просто не хочу признаваться себе в этом. Я уже тысячу раз все обдумывал. Если я скажу ей правду, что ухожу в отставку и не собираюсь возвращаться в Иран, она никогда не уедет оттуда. Единственный путь, каким я могу заставить ее уехать — это обмануть. Но я не могу заставить себя сделать это. Я просто… не… могу… сделать… это!

— Прекрати это, Уилл! Прекрати. — Бренвен начала разминать ему плечи. Он был страшно напряжен. И это можно было понять. — Оставь, ты уже достаточно долго думаешь об одном и том же. Ты не отвечаешь за то, что происходит в этой стране. И мне кажется, что ты слишком долго уже занимаешься работой, которую ненавидишь. Ты сделал достаточно, теперь оставь это все. Если ты должен вернуться и попробовать еще раз убедить ее уехать, тогда сделай так. Но прекрати мучить себя. Я просто не могу видеть тебя таким.

Уилл повернулся, и ее руки обвились вокруг него. Он уткнулся головой в ее плечо и заплакал, снова и снова извиняясь за свои слезы, заявляя, что ему очень стыдно. Наконец Бренвен это надоело. Она была сердита и не знала, куда ей направить свой гнев — на женщину, которая была его женой, на его работу или на него самого. Она сказала резко:

— Что с тобой случилось? Тот Уилл Трейси, которого я помню и думала, что знаю очень хорошо, не стал бы стыдиться своих слез. Тот Уилл Трейси, которого я знала, понимал, когда достаточно было достаточно. У него было больше здравого смысла, чем у любых других десяти человек, вместе взятых! Что случилось с тобой, Уилл, что сделало тебя таким?

Он моргнул. Медленно, с видимым усилием он собрал свою волю в кулак.

— Я не знаю, — сказал он. — Видимо, я слишком сильно пытался достичь неправильной цели. Я благодарен тебе за то, что ты выслушала меня, но, черт возьми, Бренвен, я просто ненавижу себя за то, что ты увидела меня в таком состоянии!

— Тихо. Все нормально. — Она обняла его и принялась гладить, и в конце концов он уснул на кушетке, положив голову ей на колени. Она просидела там весь остаток ночи и, когда окна в гостиной посерели, пошла к себе в спальню.

Чуть позже Уилл пришел к ней. Он разбудил ее своими поцелуями, и она ответила ему. Она почувствовала его потребность в ней и отдалась ему, чтобы удовлетворить эту потребность. Они занимались любовью, поначалу осторожно, а затем все с большей радостью, когда выяснили, что близость, которая их когда-то объединяла, продолжает объединять их и сейчас. Их тела двигались с такой синхронностью, как будто бы ничего не было — ни прошедших годов, ни прошлых печалей. Бренвен знала его так хорошо и любила его так сильно. И она до сих пор любила его.

Позднее воспоминание об этой близости сотрется, станет воспоминанием, которому она не будет доверять. Однако она не забудет того обещания, которое сделал Уилл, уходя.

— Я вернусь, — сказал он.

Но он не вернулся. Народ Ирана восстал и сверг шаха с его Павлиньего трона. Во главе государства встал Аятолла, который денонсировал Соединенные Штаты. Многие люди погибли, многие исчезли. Среди тех, кто исчез, был и Уилл Трейси, и его жена и пасынок. Случилось что-то ужасное, и план Уилла не сработал.

Глава 6