Глаза ночи

На месте, отведенном для стоянки автомобиля Бренвен перед ее домом, была припаркована какая-то странная машина. Она увидела ее за полквартала. Сначала ее охватило раздражение от возникшего неудобства, и она подумала, что новые жильцы из средней квартиры необдуманно позволили своим гостям занять чужое место. Что ж, гостям придется просто убрать свою машину, потому что было уже поздно, темно и холодно, и Бренвен не собиралась выискивать место для парковки на улице. Но когда она подъехала к стоянке, огни ее машины высветили в этом автомобиле фигуру человека, который сидел внутри. Судя по ширине плеч и коротким волосам, это был мужчина. Кто мог ожидать ее, сидя в машине на месте, предназначенном для парковки ее автомобиля? Она никого не ждала и машины своих друзей знала хорошо. Ее охватила тревога, и она автоматически нажала на кнопку, которая блокировала все четыре двери ее «вольво». Она решила проехать мимо стоянки и вызвать полицию с ближайшего телефона-автомата.

Но, приблизившись к странному автомобилю, с удивлением обнаружила, что это был черный «линкольн» с правительственными номерами — машины такого типа всегда предоставлялись высоким зарубежным гостям. Она замедлила движение, чувствуя сейчас больше любопытство, чем тревогу. Мужчина зашевелился. Его изящные грациозные движения, когда он выбирался из машины, показались ей страшно знакомыми. Он поднял голову, и Бренвен увидела его лицо.

Уилл! Уилл Трейси! Она резко затормозила, заглушила мотор и без малейших угрызений совести оставила свой «вольво» загораживать выезд со стоянки.

— Уилл! — Она подбежала к нему и упала в его объятия. — О, Уилл, это действительно ты! Я не могу поверить в это! — Как прекрасно было ощущать рядом его длинное высокое тело и каким знакомым, даже через толстое пальто, оно ей казалось.

— Привет, Бренвен. — В течение какого-то момента это было все, что он мог произнести. Затем добавил: — Я ожидал тебя. Я поехал на PBS, и они сказали мне, что ты уже ушла с работы. Я пытался дозвониться до тебя, но не смог и поэтому решил приехать сюда и дожидаться твоего возвращения. Похоже, что я занял твое место для парковки. Здесь больше ничего не было. Мне, наверное, лучше передвинуть машину…

— О, к черту парковку. Если кому-то не понравится, что моя машина заблокировала проезд, они знают, где меня найти. Я просто не могу поверить, что ты здесь! Пойдем в квартиру. Мы уже столько лет не виделись.

Она налила ему бренди, потому что он выглядел почти замороженным; затем налила бренди и себе, ибо дрожала до самых кончиков пальцев. Наконец, когда они уселись в разных углах кушетки, она позволила себе как следует всмотреться в него. Уилл стал выглядеть старше, это она заметила прежде всего. Но возраст ему шел: он стал выглядеть так, как этого требовали его черты. Его залысины стали еще больше, но это лишь подчеркивало благородную высоту лба и делало глаза очень большими. Глаза были такими же ясными и светло-карими, какими она их запомнила, и в них была видна та же доброта. Широкий рот стал менее подвижным и более скульптурным. Во всем его лице была какая-то скрытая торжественность, как будто бы он видел и чувствовал многое, о чем предпочитал молчать. Его руки, казавшиеся Бренвен настолько знакомыми, что кончики ее пальцев покалывало при мысли об этом, согревали своими длинными пальцами бокал с бренди.

Но Уилл был бледен нездоровой бледностью, и от всего его тела исходило ощущение напряженности.

И конечно же, он тоже рассматривал ее.

— Ты до сих пор сидишь так, поджав под себя ноги, — заметил он.

Его голос был таким мягким, улыбка — такой доброй. Она не забыла эту мягкость и доброту. Не забыла, нет, но она не думала, что снова будет чувствовать эти токи, которые исходят от него. Она сказала:

— Ты кажешься слишком уставшим, Уилл. Если бы я знала заранее, что ты приедешь. Никто не сказал мне об этом, никто, даже Эллен.

— Эллен не знает, что я здесь. — Уилл отхлебнул бренди. — Никто не знает. Когда я уеду, то ты меня не видела. Считается, что я сейчас в нашем посольстве в Париже, и завтра утром я вылетаю в Париж. А оттуда обратно в Тегеран.

— Ради Бога, почему? Ты не работаешь на ЦРУ, правда? Иран всегда был дружественной нам страной.

— Да. Но завтра это может стать неправдой. И я не говорил тебе этого — точно так же, как и не был здесь. — Уилл потер свой лоб, и это был такой знакомый жест. — Существует заговор с целью свержения шаха, и предполагается, что нам об этом не известно. И мне не следовало бы рассказывать об этом, но я доверяю тебе, Бренвен, а если я не поговорю с кем-нибудь, то, думаю, сойду с ума. Я не шпион, но у меня есть друзья-шпионы. Я не работаю на ЦРУ — как раз наоборот. Как только я снова окажусь в этой стране, я намереваюсь остаться в ней навсегда. Я уйду с правительственной службы настолько быстро, что у них просто голова закружится!

— О!.. — Перемена, происшедшая с Уиллом, когда он заговорил, стала для Бренвен просто шоком. Он выглядел разбитым, и она была готова убить того, кто довел его до такого состояния.

Он продолжал говорить: