Глаза ночи

— То, что ты видела, — сказала Грасия, — было одновременно видением и воспоминанием. Ты видела место, которое до сих пор люди называют Атлантидой. Они ищут ее на Земле, но они не найдут ее здесь, потому что Атлантида существовала на другой планете, очень давно. Память об Атлантиде живет в умах людей, подобно сну. Формы, которые ты видела в своем видении, имеют значение, уходящее корнями во времена Атлантиды. Корабли, которые ты видела, металлические машины, взлетающие в воздух, избегли разрушения на этой планете и в конце концов принесли тех, кто пережил разрушение Атлантиды, на Землю. На Земле тогда уже жили люди, и пришельцы с Атлантиды присоединились к ним. Об этом можно говорить много, но сейчас, чтобы пожалеть горло моего друга Мелвина, я скажу только о значении этого видения для тебя. Атлантида была цивилизацией очень высокоразвитой. Они могли проделывать вещи, относительно которых на Земле пока только строятся гипотезы. Большинство жителей Атлантиды настолько сконцентрировались на своем материальном мире, что забыли о своей духовной сущности, и их души перестали расти. Разрушение их мира не было, как многие полагают, божественным возмездием, скорее оно стало результатом их собственного высокомерия и неосторожности, огромной ошибки. Многие из нас, включая и тебя, находились тогда в Атлантиде. Нам не хотелось бы видеть повторения этих же ошибок на Земле, и время противостоять этому повторению приближается.

Грасия замолчала. Глаза Мелвина закрылись, и его голова стала поворачиваться из стороны в сторону, растягивая связки шеи. Бренвен была обеспокоена явственным напряжением в его голосе и могла только предположить, что Грасия знает, когда ей нужно остановиться. Мелвин закончил свои упражнения, открыл глаза, и Грасия продолжила свою речь. Она сказала:

— Я не очень понимаю, почему видение об Атлантиде пришло к тебе именно сейчас. Мы не посылали его. Возможно, это было всего лишь воспоминание. Но возможно, что его послали Другие, намереваясь таким образом отвлечь тебя.

— Другие? — Бренвен тут же ощутила Тьму, которую она так часто видела в своих медитациях. Она почувствовала ее, как дрожь страха, пробежавшую по ее телу, несмотря на защиту Света, которым она была окружена.

— Это хорошо, что ты боишься Других, — заметила Грасия.

Бренвен быстро приняла и усвоила тот факт, что Грасии известны ее чувства, и тут же спросила:

— Кто они, Другие?

— Мы здесь уверены, что ты знаешь их.

Голос Грасии затих. Веки Мелвина опустились, и его голова безвольно повисла на его шее. Бренвен разрывалась между беспокойством за человека, чье тело использовалось для этого разговора, и своей собственной потребностью в успокоении. Грасия разрешила ее дилемму, заговорив вновь:

— Мы видим, что ты нуждаешься в пояснении. Очень хорошо. Другие — это духи, души, если ты предпочитаешь это слово, которые могут находиться в теле или вне его и которые по своей собственной воле решили уйти от Света, уйти от необходимости стремиться к Высшему Благу. Их путь отличается от нашего. Они не исцеляют, а приносят боль и разрушают; они не освобождают, а властвуют и порабощают, не учат, а запутывают, не любят, а ненавидят. Их способом общения является обман. Ты узнаешь их по их лжи, узнаешь на любой планете во вселенной, на любой плоскости существования.

— Они — Зло, — тихо выдохнула слова Бренвен.

— Да, — подтвердила Грасия. — Некоторые из них более могущественны, чем остальные, так как они являются старыми душами, и у них больше опыта в обмане. Ты, Бренвен, тоже являешься старой душой и обладаешь силой противостоять Другим. Это твоя задача, которую ты выбрала сама, помнишь ли ты сознанием об этом выборе или нет. Теперь я должна покинуть тебя. Помни, что ты должна защищать себя и просить нас о помощи, когда она будет тебе необходима. Прощай.

Бренвен оторвалась от собственных мыслей, чтобы поухаживать за Мелвином Мортоном. Она помнила, что ему нужна вода, и окинула взглядом комнату в ее поисках, но ее нигде не было. Уголком глаза она заметила, что он шевельнулся, и повернулась к нему. Мелвин слегка раскачивался в кресле с умиротворенной улыбкой на лице.

— Я буду в порядке через несколько минут, — сказал он голосом, в котором лишь слегка слышалась хриплость. — Дома это всегда гораздо легче.

Улыбаясь, выключив магнитофон, который лежал у нее на коленях, Бренвен тоже принялась раскачиваться. Само присутствие Мелвина было успокаивающим, утешающим, тогда как душа, говорившая через него, была энергичной и подвижной. Грасия удалилась и оставила своего медиума отдыхать. Бренвен раскачивалась в кресле, давая чувству умиротворенности полностью окутать ее.

Позже, когда она снова благодарила Мелвина за то, что он уделил ей столько времени, Бренвен хотела и собиралась заплатить ему. Однако он отказался от денег и сказал:

— Я ничего не делаю. Все это Грасия. Она приходит через меня как подарок, а подарки — бесплатны.