Глаза ночи

— Нет! — воскликнула она. Она так резко повернула голову, что волосы хлестнули его по лицу. — Ничего подобного. Мы просто друзья!

— Правда? — Гарри взглянул на Бренвен и в тот же момент пожалел о том, что сделал это. Кровь отхлынула от ее лица, и оно стало мертвенно-бледным.

— Я боюсь, — сказала она голосом, который был лишь чуть громче шепота. В ее глазах было видно отчаяние, — я боюсь, что если буду говорить о нашей дружбе, если расскажу тебе или кому-нибудь другому, то потеряю ее. Потеряю его.

Гарри чувствовал себя худшим из садистов, но тем не менее продолжал давить на нее:

— Перестань, Бренвен, это все ерунда, ты же знаешь. Бояться того, чего ты очень сильно хочешь, значит обязательно этого не получить. У тебя ведь больше здравого смысла!

Она покачала головой:

— Или быть уверенным, что, если ты получаешь то, чего очень хотел, тебе придется расстаться с этим как раз в момент, когда ты действительно поверишь в безраздельное обладание. — Она вздохнула, но ее голос стал крепче. — Хорошо, Гарри. Я не хочу, чтобы ты предполагал то, чего на самом деле нет, и поэтому скажу тебе. Моего друга зовут Уилл Трейси, он живет в Вашингтоне.

— Уилл Трейси, молодой Уилл?

Бренвен даже не услышала изумления, прозвучавшего в голосе Гарри, настолько она торопилась высказать все теперь, после того, как уже начала.

— Я познакомилась с ним на приеме в бразильском посольстве, и мы сразу подружились. Он очень мягкий и забавный, и мы много смеемся. Нам весело вместе. Вот и все.

— И он приблизительно твоего возраста, — тихо сказал Гарри. Ему было стыдно за самого себя. Он был глубоко тронут ее словами насчет веселья. Нечасто же ей выпадала возможность посмеяться, если слова прозвучали так тоскливо. — Извини, что я так допрашивал тебя, Бренвен. Прости меня — я иногда забываю о том, насколько ты молода. Я часто думаю о тебе как о человеке, лишенном возраста, но это, конечно, не так. Тебе нужны друзья-ровесники, и я уверен, что молодой Трейси — отличный парень.

У Бренвен сжалось горло. Она бы с гораздо, гораздо большим удовольствием предпочла бы не рассказывать Гарри об Уилле.

— Ты так говоришь, как будто бы знаешь его.

— Знаю. Конечно, лучше я знаю его отца, сенатора. Или, по крайней мере, знал, пока тот не вернулся в Кентукки. Тем не менее я и молодой Уилл, мы вращаемся в одном и том же социальном кругу, время от времени встречаемся. В последний раз, насколько я припоминаю, мы виделись на Рождество.

Они уже въезжали в кампус, и Бренвен наклонилась, чтобы поднять с пола свои книжки. Ее волосы скользнули вперед, и она спряталась за ними дольше, чем это было необходимо. Для нее было неожиданностью, что Гарри знаком с Уиллом, и она совершенно не задумывалась о «социальных кругах». Во время их встреч с Уиллом у нее было такое ощущение, будто они живут в своем собственном волшебном кругу, существующем отдельно от всех остальных. Но это, оказывается, было не так. Она выпрямилась.

— Гарри, ты понимаешь, что Уилл Трейси и я — мы всего лишь друзья?

Гарри кивнул.

— И даже если у меня и нет, как ты выразился, связи с Уиллом, я все же не могу допустить, чтобы Джейсон узнал о нашей дружбе, потому что он никогда не поймет этого?

— Да, моя дорогая, ты можешь не беспокоиться — твой секрет умрет вместе со мной. В конце концов, у нас с тобой есть и другие секреты от Джейсона, которые являются гораздо более важными — во всяком случае, для меня.

Она уже взялась за ручку дверцы, но внезапно остановилась и повернулась к нему. В ее глазах было страдание.

— Ты имеешь в виду возобновление нашей дружбы и мою работу для тебя.

— Угу, — кивнул Гарри.

— Когда-нибудь, когда он привыкнет к тому, что у него есть жена, и когда он узнает меня лучше, я расскажу ему, Гарри. У меня нет никакого желания долго скрывать что-нибудь от Джейсона.

— Правда? — скептицизм Гарри проявился не только в выражении его лица, но и в голосе. — А ты не можешь предсказать, когда наступит это «когда-нибудь»?

— Через несколько месяцев, не больше. — Она вышла из машины, а затем обернулась и сказала: — Максимум через год.

Глава 3

Прошел год и большая часть следующего, и Джейсон действительно изменился. Но не так, как надеялась Бренвен. Его пыл к ней охладел, и, поскольку половой акт был единственной частью его жизни, которую он когда-либо был заинтересован разделять с ней, в их отношениях возникла трещина, которая постепенно расширялась. Джейсона не огорчало это отчуждение; он был настолько эгоцентричен, что даже не осознавал его. Бренвен всегда была рядом в постели, когда ночью у него возникало желание овладеть ею. Она так хорошо вела хозяйство на те деньги, которые ей выдавались, что он больше не завидовал тому, что у Гарри есть миссис Бичер. Когда же хотел, чтобы Бренвен сопровождала его куда-нибудь, что случалось все реже и реже, она выглядела столь прекрасной, что он чувствовал, как другие мужчины завидуют ему; тогда он вспоминал, почему желал ее так сильно, что даже женился, и его страсть снова разгоралась. Но ненадолго.