Глаза ночи

Уилл посмотрел, как Бренвен ест шоколадный мусс, и подумал, что что-то случилось. Она была лакомкой, и смотреть, как ею поедается что-нибудь шоколадное со страстью маленького ребенка, было чистым наслаждением. Но сегодня что-то было не так. Сегодня она поглощала мусс автоматически, без обычной быстрой удовлетворенной улыбки и того невероятного облизывания кончиком языка, которое заставляло его почувствовать жар в тех местах, в которых он не должен был чувствовать никакого жара, когда находился рядом с ней. И кроме того, она была слишком молчалива. За эти годы они многому научились друг от друга. Уилл научился у Бренвен наслаждаться долгими периодами тишины; со временем он стал отличать по едва заметным признакам умиротворенное молчание Бренвен от ее молчания, когда ее что-то беспокоило. Бренвен научилась у Уилла выходить из состояния самопоглощения, поняла, что она может говорить вслух все, что приходит в голову. Ничего ужасного не произойдет. Сегодня ее явно что-то беспокоило.

— У тебя что-то на сердце. Хочешь рассказать мне?

Бренвен слегка улыбнулась, осуждая саму себя, отчего уголки ее губ не поднялись, а опустились.

— Это что, настолько очевидно?

— Милая, если ты не впадаешь в экстаз над чем-нибудь шоколадным, я точно знаю: что-то случилось!

— Ничего особенного. Просто сегодня утром меня постигло разочарование, и я еще не совсем оправилась от него.

— Расскажи, — мягко подтолкнул ее Уилл.

— Я ездила с утра в Джорджтаунский университет. Из-за этого и опоздала. Я оставила там свою машину, а пешком оказалось идти дольше, чем предполагала. — Она замолчала. Ей трудно было говорить о том, что она так долго держала в тайне, особенно когда это закончилось подобным образом. — Думаю, я действительно должна все тебе рассказать, поскольку, если смотреть правде в глаза, я бы вообще не оказалась там, если бы не ты. И не то влияние, которое ты на меня оказал.

— Ого! — сказал он шутливо, но его глаза внимательно смотрели на нее.

Бренвен сделала глубокий вдох и принялась за свое повествование.

— Я разговаривала сегодня утром с деканом, отвечающим за прием студентов, по поводу своего перехода туда сразу на старший курс. Понимаешь, у меня появилась эта безумная идея — получить степень бакалавра по журналистике вместо английского, а в Редмунде не преподают журналистику. Я уже практически закончила курс обучения и начала задумываться: что я собираюсь делать с этой степенью? Я не хочу преподавать, и мне нравится писать, а сейчас происходит столько важного и интересного! Гражданские права, борьба за мир, все эти хиппи, проблема наркотиков и тому подобное. Сейчас наступило решающее время, Уилл, и ты был тем человеком, который подтолкнул меня, заставил задуматься обо всем этом. Редмунд-колледж настолько изолирован от окружающего мира, что там даже никому и в голову не приходит, что единственные негры в кампусе — уборщики помещений! А меня уже просто тошнит от этого, правда. Поэтому я и подумала, что, может быть, я могла бы перевестись в Джорджтаун и получить диплом журналиста, даже если я и не закончу его так скоро, как закончила бы Редмунд-колледж.

— Я согласен со всем, что ты только что сказала. Так в чем же проблема?

Бренвен вздохнула. Ее ресницы опустились и скрыли глаза.

— Я глупа — в этом вся проблема. Я…

Уилл перебил, склонившись к ней через стол. Он схватил молодую женщину за руку и сжимал ее все крепче и крепче, пока она не посмотрела на него.

— Ты не глупа, и никогда больше не говори этого, даже в шутку! Если твоих оценок недостаточно для перевода…

— Это не оценки, Уилл, — слабо улыбнулась Бренвен. — С моими оценками все в порядке. Декан сказал, что они с удовольствием зачли бы все курсы, которые я прослушала в Редмунде. Проблема в том, что это слишком дорого. Я, конечно же, знала, что мне придется заплатить за обучение, и отложила немного денег, но я даже не представляла себе, что это будет стоить так дорого! Именно поэтому я и сказала, что глупа.

— Понятно. — Уилл выпустил ее руку и откинулся на спинку стула. Он не знал, что сказать. Он взял себе за правило никогда не упоминать в разговорах с Бренвен имя Джейсона Фарадея и не собирался спрашивать, почему Джейсон не станет платить за обучение. Поэтому он сидел молча, а затем поднял руку, давая сигнал официанту принести кофе.

Бренвен, которая уже сказала так много, продолжала:

— Я была просто потрясена, когда декан дал мне документы, которые нужно было заполнить для перевода. Я просто сидела там как идиотка, настолько я была смущена.

— Бренвен, но Редмунд-колледж тоже недешев. По правде говоря, у меня было такое впечатление, что обучение там стоит дороже, чем в любом другом месте поблизости, за исключением, пожалуй, университета Джона Хопкинса в Балтиморе.