Глаза ночи

— Джейсон обязательно позвонит, — пробормотала она. Она стучала кулаком по рулю, как если бы автомобиль был лошадью, и она могла таким образом заставить его двигаться быстрее. Затем, охваченная крайней необходимостью установить этот иррациональный, дающий ей чувство защищенности контакт с Джейсоном, она сделала то, чего не делала ни разу с тех пор, как покинула Лланфарен: она попыталась мысленно получить ответ. Она раскрыла свое сознание и устремила в неизвестность свою мольбу: я должна быть дома, когда он позвонит! Скажите мне, успею ли я?

Успокоение пришло немедленно. Она приедет вовремя, она не пропустит звонок. Бренвен перевела взгляд на спидометр, и немедленно ее нога отпустила педаль газа. Она даже не представляла себе, что ведет машину с такой опасной скоростью!

Бренвен остановила машину на подъездной дорожке и не стала тратить время на то, чтобы открыть гараж. Открыв переднюю дверь, вошла в темный тихий дом. И как раз в этот момент зазвонил телефон.

— Ну же, дорогая, — уговаривал ее Гарри Рейвенскрофт, — ты можешь рассказать все своему дядюшке Гарри. Что случилось, почему твои глаза больше не блестят, а румянец исчез со щек?

Улыбка, которую послала ему в ответ Бренвен, была слабой и неуверенной. В последнее время она потеряла в весе, а у нее почти не было лишнего веса, который можно было потерять. Она стала делать очень строгую прическу: гладко зачесывала волосы назад и стягивала их в тугой узел на затылке. Эта прическа еще больше подчеркивала огромные глаза — грустные и печальные.

— Ты был и, я надеюсь, еще будешь очень многим для меня, Гарри. Но дядюшкой… Нет, эта роль совершенно не подходит. А сейчас, если ты хочешь, чтобы я перевела этот таинственный фрагмент с древневаллийского — который, кстати, ближе к галльскому, и я вовсе не уверена, что смогу с ним справиться — так вот, если ты этого хочешь, то я предлагаю оставить меня в покое. Пойди в библиотеку и почитай какую-нибудь книгу. Или выйди на улицу и поинтересуйся у своих богов, выпадет ли снег до Дня Благодарения.

— В Вирджинии никогда не выпадет снег до Дня Благодарения.

— Все когда-то происходит впервые.

— Не надо говорить банальностей, Бренвен. Это недостойно тебя, — проворчал Гарри.

Было совершенно ясно, что она не собирается доверяться ему. Она может отключиться от кого угодно или от чего угодно, когда она этого хочет. Эта ее способность полностью изолировать себя заинтересовала его еще тогда, в Лланфарене. Сейчас же она буквально довела ее до совершенства, борясь в течение последних трех недель с тем, что беспокоило ее. Когда он попытался мысленно дотянуться до ее сознания, то столкнулся со стеной, которая его собственным психическим ощущениям показалась стеклянной толщей, твердой, холодной и обманчиво прозрачной. Она склонилась над своей работой не дальше чем в двух футах от него, но была абсолютно недосягаема. Это сводило его с ума!

Гарри ничего не оставалось делать, как подняться и выйти из кабинета. Может быть, ему действительно стоит пойти проветриться. В вестибюле, через который кухонное крыло соединялось с домом, висела старая темно-серая пелерина. Он отправился за ней. Бренвен была права. Погода необычно холодная для ноября. Казалось, вот-вот пойдет снег, в воздухе пахло снегом, несмотря на то, что было обещано в прогнозе погоды по восьмому каналу.

Когда он потянулся за своей пелериной, из кухни выглянула сухая, маленькая миссис Бичер.

— Вы и мисс Бренвен будете пить чай позже? — спросила она.

— Да, думаю, что да. Накройте в библиотеке. Да, миссис Бичер, у нас осталось еще немного того песочного печенья, которое вы пекли на этой неделе?

Она кивнула.

— Хорошо. Принесите его тоже. Где-нибудь через час. Я собираюсь прогуляться.

— День-то не очень хорош для прогулок, — заметила она, глядя своими зоркими птичьими глазами на Гарри в то время, как он натягивал пелерину через голову. — Но все равно, я думаю, что в этой штуке вам будет достаточно тепло.

— Да, я тоже думаю, что не замерзну, — ответил Гарри, ухмыльнувшись. Он знал, что его экономка не любит эту пелерину, и не любит именно по той причине, по которой она так нравилась ему самому. Миссис Бичер считала, что в этой пелерине он выглядит как колдун. Он же предпочитал думать, что похож в ней на мудреца, что было вовсе не одно и то же, если придерживаться четкой терминологии; но в понимании миссис Бичер два этих понятия настолько близки, что между ними практически не было никакой разницы.