Глаза ночи

Бренвен закрыла глаза, устало приняв все это. Она сама навлекла на себя это страшное знание. Камни сопротивлялись, она настаивала, и наконец она Увидела. Увидела что? После того как самые мрачные дни в Лланфарене остались позади, слово «зло» даже не приходило ей в голову. В обычном, ежедневном ходе событий Бренвен не хотела признавать реальность Зла; она предпочитала просто думать — что-то хорошо, а что-то хуже. Но на более глубоком уровне, в том месте ее души, где начинались сны, и символы приобретали свое значение, она знала, что Зло существует. И потому, что она ни минуты не сомневалась в том, что каждая душа свободна выбирать свой собственный путь, она знала, что Джейсон по собственной воле подверг себя опасности, которую она увидела. Эти невнятно бормочущие существа, которые обитали во Тьме, также попали туда под тяжестью своего собственного выбора; то же самое относилось и к громадной, неприлично шевелящейся массе, которая была слишком ужасна, чтобы ее назвать. Они приближались, приближались в поисках Джейсона. Они придут сюда в своих менее отвратительных, человеческих обличьях, но они все равно будут воплощением Зла, существами из Тьмы.

Они приближались. Возможно, они уже были здесь!

Глава 7

Уилл Трейси в свои двадцать девять лет был одним из ведущих исследователей в «мозговом центре». Он обладал ценным качеством, которого часто не хватало его коллегам по работе — инстинктом. Инстинкт подсказывал ему, когда нужно было исследовать шире, копать глубже. Проекты, которыми он обычно занимался, были связаны с социологическими проблемами. Фонд «Парнас» не имел никакого отношения к шпионажу, криминальной деятельности или политическому шантажу — для исследования подобных проблем существовали другие агентства. Но Уилл сам поставил себе задание в тот день, когда Бренвен объявила ему, что собирается остаться со своим мужем, и его задание завело его очень далеко в сферы деятельности других агентств. Он называл этот проект «Джейсон».

Инстинкт подсказывал Уиллу, что Джейсон Фарадей был преступником самого опасного типа, преступником, для которого цель всегда оправдывала средства, который мог всегда оставаться в рамках закона, но не имел при этом никакой личной морали, преступником, чье высокомерие граничило с эгоманией. Вот что подсказывал ему его инстинкт, и его проект был направлен на подтверждение или опровержение этого. Нужны были реальные доказательства. С единственной целью — представить их Бренвен. Он пользовался своими обычными источниками плюс контактами отца и своими собственными в правительстве и вне его. Он использовал их все и делал это с поспешностью. Время работало не на него. Он чувствовал, как Бренвен с каждым прошедшим днем, каждым часом ускользает все дальше. Вопреки всему он надеялся, что, если сможет заставить ее понять, кем является ее муж, она освободится от этого брака. Он хотел этого ради нее, независимо от того, выйдет она после этого за него замуж или нет.

Собственная работа Уилла страдала, но ему было все равно. Ему было все равно, что в последнее время он выглядит еще более взъерошенным, чем обычно, а глаза покраснели после множества ночей, которые он провел без сна, пытаясь соединить куски, которые не хотели соединяться. Затем в середине января через одного из бывших помощников своего отца он нашел ключевой фрагмент: человека, который согласился поговорить с ним, потому что доверял обещанию Уилла не предавать огласке ничего из того, что тот ему сообщит. Они поговорили, и после этого все части головоломки соединились в единое целое. Это были только слова; Уилл никогда не смог бы представить подобную информацию в суд, но он мог представить ее Бренвен. И сделал это в конце января.

— Уилл! — Он был последним человеком, которого Бренвен ожидала увидеть на пороге дома в Редмунде.

— Привет, — сказал Уилл. — Можно войти?

Как она могла отказать ему? Он казался чуть-чуть ниже, так как слегка ссутулился из-за зимнего ветра, поднял воротник пальто и сунул руки в карманы. Но она колебалась. Если бы он сначала позвонил, она, конечно же, не разрешила бы ему прийти.

— Ну… Джейсона нет дома. И я не совсем одета для приема гостей.

— Я знаю, что его нет, я не стоял бы здесь, если бы он был дома, ты выглядишь прекрасно, и я — не гости. Кроме того, я замерзаю! А теперь можно мне войти?

Бренвен сделала шаг назад.

— Сегодня на улице действительно холодно. У меня разожжен камин в гостиной. Давай я повешу твое пальто.

Они сидели в разных углах кушетки и настороженно глядели друг на друга. Уилл думал, что Бренвен выглядит великолепно в джинсах, которых он никогда раньше на ней не видел, высоких, до щиколотки, мокасинах с бахромой и огромном пушистом желтом свитере. Ее волосы были заплетены в толстую косу, которая лежала у нее на плече, и она ее нервно теребила.

Она удивила его, сказав:

— Я думаю, хорошо, что ты здесь. Мне нужно было тебе позвонить, но я все время откладывала. Есть кое-что, о чем, я думаю, ты должен знать.

— О? — звук застрял у него в горле; она застала его врасплох.