Глаза ночи

Бренвен побежала в ближайшую ванную. Обеспокоенный, Уилл последовал за ней, не зная, что еще может сделать. Она захлопнула дверь прямо перед его носом, и ее тут же вырвало в раковину. Он услыхал, как ее выворачивает, и его собственные внутренности сжались, как бы пытаясь проделать то же самое, что и ее.

Бренвен вышла и извинилась.

— Извини.

— Это ты меня извини. — Уилл уверенно обнял ее за плечи и повел назад в комнату. — Я не собирался довести тебя до этого. Я просто хотел предупредить, проинформировать, чтобы ты знала…

Бренвен подняла глаза на Уилла и попыталась улыбнуться.

— Не принимай так близко к сердцу. Это никоим образом не связано ни с тобой, ни с тем, что ты рассказывал. Беременных женщин иногда тошнит, вот и все. Ты закончил?

Уилл кивнул.

— Хорошо. — Она внимательно посмотрела ему в лицо и увидела там только глубокое беспокойство и заботу. — Я уверена, что ты рассказал мне все это только потому, что беспокоишься обо мне. А сейчас ты должен поверить мне: Джейсон эгоцентричен, да, и ему нравится подчинять себе людей и события. Но он никому, насколько я знаю, не причинил вреда. И мне тоже. Если бы ты мог видеть изменения, которые я вижу в нем сейчас, когда он вернулся и узнал о ребенке… Этот ребенок изменит нашу жизнь, Уилл. Он уже это сделал. Мы станем настоящей семьей. И если эта таинственная группа действительно существует и заставляет Джейсона идти неправильным путем… — Бренвен внезапно почувствовала, что по спине у нее пробежал холодок. Она вспомнила свое видение, существа, выбирающиеся из тьмы, идущие за Джейсоном. Она подняла на Уилла умоляющий взгляд. — Разве ты не понимаешь, что я ему нужна? Если то, что ты говоришь, правда, то это значит, что Джейсон находится в опасности, его душа находится в опасности, и я и этот ребенок нужны ему больше чем когда-либо!

Уилл бессильно опустился в свое кресло и устало провел ладонью по лицу и своему высокому лбу. Он не ожидал от нее другой реакции, но тем не менее чувствовал себя побежденным. И еще он ощущал глубокую печаль. Лично он думал, что душа Фарадея уже давным-давно проклята. Он снова посмотрел на Бренвен, которая сидела такая напряженная, бледная и честная. Он прошептал:

— Твой муж — разрушитель, Бренвен. Не дай ему разрушить тебя.

— Не дам. — Ее подбородок слегка вздернулся.

Уилл встал, наклонился и нежно поцеловал ее в щеку.

— Не вставай. Я знаю, как найти выход, и по пути я скажу Эллен, что ухожу. Я не буду преследовать тебя, Бренвен, и искать встреч с тобой, но я хочу, чтобы ты запомнила: я люблю тебя, и я всегда буду любить тебя. Если я когда-нибудь тебе понадоблюсь, независимо от того, в какой точке земного шара я буду находиться, я приду к тебе. Я буду поддерживать переписку с Эллен, и, если ты захочешь со мной связаться, она сможет сказать тебе, где можно меня найти. До свидания.

— Подожди, Уилл! — Бренвен вскочила с кресла и схватила Уилла за руки. Со слезами на глазах она искала последнего объятия. Оба их тела сначала были негнущимися от напряжения, но потом оно растаяло, и они приникли друг к другу. Она подняла к нему свое лицо, и Уилл поцеловал ее с нежностью, от которой ее сердце готово было разорваться на части.

— Не забудь, — прошептал он, — если я понадоблюсь тебе, приду.

— Я не забуду, — прошептала она в ответ. — До свидания, Уилл. Да хранит тебя Бог.

Глава 8

Было очень, очень важно не проснуться. Почему это было настолько важно, Бренвен не помнила, это было просто очень важно. Поэтому она не открывала глаза, не прислушивалась ни к одному из странных звуков, окружавших ее, не шевелилась. Это тоже было очень важно — не двигаться. Теплая тяжесть могла исчезнуть, если она шевельнется, и поэтому она оставалась неподвижной. Тело неподвижно, ум неподвижен. Спать. Спать.

Джейсону Фарадею пришлось оставить дела незаконченными — он этого не любил. Ему пришлось пройти через все утомительные сложности перерегистрации билета на более ранний рейс, и это ему тоже не понравилось. Затем пришлось проталкиваться в час пик сквозь запруженные машинами улицы, а кондиционер в его «кадиллаке» сломался от перенапряжения, и он сразу почувствовал, что на улице стоит душная летняя жара. По десятибалльной шкале его гнев находился где-то на уровне девяти, когда он вышел из лифта и пошел по коридору. Головы поворачивались в его сторону, и люди уступали ему дорогу, когда он проходил мимо. С трудом подавляемое стремление к насилию окружало его тело в энергетическом поле, которое, казалось, расчищало дорогу перед ним.

Одетая в белый халат медсестра не могла удержаться, чтобы не отпрянуть назад, когда он, навалившись на стойку регистратуры, объявил:

— Я — Джейсон Фарадей. Доктор Натан позвонил мне и настоял, чтобы я срочно приехал сюда.

Медсестра кивнула и потянулась к своему телефону, а Джейсон продолжал швырять в нее слова.

— Где моя жена? Она не могла еще родить, это должно было случиться только через месяц!