Глаза Сатаны (СИ)

– Так распорядилась судьба и Господь наш, сеньор. Церковь учит смирению. Так что бедность не самое худшее, – усмехнулся Хуан, давая понять, что он нисколько не верит в свои слова.

Атилио с интересом посмотрел на Хуана, ничего не ответил и тяжко вздохнул. Затем поблагодарил за заботу, тоже усмехнулся довольно зло и вышел.

Хуан долго сидел в темноте наступившего вечера. Последние часы сильно его беспокоили. Ему казалось, что Габриэла что-то замышляет против него. Это не удивило, но сильно обеспокоило. Подумал ещё, что с этой девкой стоит держаться настороже. И вспомнил, как она порезала мулата Алесио.

Поразмыслив, он порадовался, что Габриэла так холодно встретила его. И теперь подумал, что до отъезда она так и не сделает попытки сблизиться с ним, что успокоило. Страсти он уже не испытывал.

Следующий день был заполнен приготовлениями к уходу.

– Со мною едут Ариас, Пахо и Сибилио с Лало. Ещё посмотрю, кого можно взять. Одного, не больше. Остальные будут трудиться здесь.

– Сеньор, кто же тут будет руководить? – спросил Белисарио с недоумением

– Мы с Лало договорились, что он возьмёт долину в аренду и организует здесь хорошее хозяйство. Людей мало, но это поправимо. А мы пойдём на Монтсеррат и посмотрим, что там происходит.

– Сеньор, до того, как всё утрясётся, кто тут будет хозяином? – не унимался Белисарио. – С людьми ведь надо работать, а как без хозяина?

– Ты правильно мыслишь, Белисарио, – задумался Хуан. – И я хочу поставить во главе долины тебя, Белисарио. Будешь до Лало здесь всем заправлять

– Сеньор, как это можно? Что я могу?

– Ничего страшного, Белисарио! Работайте получше – вот и вся твоя забота. И с голоду не помирайте, а то и такое может случиться, коль никто ничего делать не станет. Лало, что скажешь на это?

Метис молчал. На лице не отражалось ничего, но потом молвил сурово:

– Сеньор, ваши слова ещё ничего не значат, пока не будут оформлены все нужные бумаги. Вы сами об этом говорили, сеньор.

– Что ж, как пожелаешь, Лало. Но должен сказать, что без жёсткой власти в долине будет всё потеряно. Учти это, Белисарио.

Хуан посматривал на Ариаса, но тот молчал, не пытаясь даже высказаться. Друг беспокоил Хуана. Его поведения никак не вязались с тем юношей, которого он приблизил к себе, ещё будучи пиратами. А прошло не больше года.

И беспокойство его возрастало, по мере того, как Хуан размышлял.

Он полностью забыл про Габриэлу, но перед закатом встретив её, вдруг понял, что не всё закончилось.

– Ты избегаешь меня, Хуан? – тут же спросила она, оправляя новое платье и шляпку, выставив ногу в старой, но красивой туфле.

Хуан оглядел её, не узнавая в этом наряде, давно забыв, что эта девушка была весьма привлекательна собой и действовала на него словно магнит.

– Дела, знаешь ли, – неуверенно ответил он и забеспокоился. – К тому же я ещё не полностью оправился от раны, сеньорита.

– Ты был ранен!? – с неподдельным беспокойством вскрикнула девушка. – Куда тебя ранили? Как это могло произойти, Хуан?

Юноша расстегнул рубашку, показал рубец со следами шитья.

Она боязливо протянула руку и нежно погладила красную полосу пальцем. Хуан заметил, что палец был чистым и вспомнил, что в свёрток положил кусок мыла, которого она была лишена так долго.

– Тебе до сих пор больно, дорогой, – прошептали её губы, глаза блеснули зажигательно, жадно и с каждой секундой действовали на Хуана всё сильнее. Он с ужасом осознал, что опять попадает под влияние её страсти, и что его самого опять охватывает страстное желание обладать этим телом.

– Уже легче, сеньорита, но даёт знать при резких движениях, – голос стал хриплым, глаза забегали по сторонам, сердце колотилось в груди бешено, тревожно.

– Мне очень жаль, Хуан! – Она приблизилась, положила руку на плечо, заглянула в глаза, прошептала жарко, страстно: ­– А я так ждала этой минуты! Ты зайди ко мне. Уже темнеет, а в моём шалаше я зажгу свечу, и мы поужинаем с тобой, как настоящие друзья.

– Право, не знаю, Габи, – пролепетал Хуан, уже наверняка зная, что уступит.

Она оглянулась по сторонам. Взяла его под локоть, слегка подтолкнула. Он не сопротивлялся. А её губы вдруг спросили, жарко дыша ему в ухо:

– Признайся, ты изменил мне?

– Какая измена, Габи? Я только и делал, что мотался то по городу, то по другим делам, которых оказалось больше, чем я ожидал. Да и ранен я был почти в самом начале. Хорошо, что знахарка попалась хорошая.

– Молодая? – с угрозой спросила девушка.

– Весьма! – усмехнулся он злорадно. – Этак лет под семьдесят, метиска с раскосыми глазами и трубкой в зубах, вечно пускающая клубы дыма из ноздрей! – И Хуан сам подивился, как красочно описал старуху. Даже улыбнулся.

– Я верю, Хуанито. Но это пока...

Они вошли в её шалаш. Габриэла зажгла свечу. Хуан заметил, что жилище сильно изменилось. На полу лежала циновка, неизвестно откуда появившаяся, низкий топчан, которого раньше не было, застлан аккуратно каким-то плетёным из трав ковриком, шкура козы топорщилась высохшими краями. И пучки ароматных трав и цветы в бамбуковых стаканах.