Глаза тигра

Ник слегка толкнул ее чуть ниже левой груди. Не настолько сильно, чтобы причинить ей боль, но достаточно, чтобы она поверила, что он имел это в виду. Время игр закончилось.

— Проснись и поторопись немного, — строго сказал он. 'Я серьезно. А как насчет тех двух человек здесь: Осман и Миньон? Что ты знаешь о них? Они здесь постоянно работают? Они давно здесь?

Баронесса потерла бок и укоризненно посмотрела на него. — Тебе не нужно быть таким грубым сейчас, дорогой! Тогда все в порядке. Миньон только что приехала. Я тоже впервые увидела ее. Аннет, постоянная девушка графини, находится с ней в Париже. В последнем письме, которое я получила некоторое время назад от графини, она упомянула, что наняла Миньон.

— А Осман? Тот толстый? Он кажется мне странным джентльменом, которого здесь не встретишь.

'Возможно. Такое впечатление он производил на большинство людей. А ведь он служит здесь веками. Он намного старше, чем выглядит. Он уже был здесь, когда я впервые приехала на виллу Лимбо.

В ее голосе была странная нерешительность, и она не смотрела на него. В быстро темнеющих зеленых сумерках она была не более чем белым пятном рядом с ним. Ник решил немного поднажать. Что-то было не так. Может быть, это было связано с его заданием, а может и нет. Лучше бы он это узнал.

«Я думаю, вы что-то умалчиваете о графине и Османе», — сказал он. 'Я уверен. Я думаю, тебе лучше сказать мне это.

Она долго молчала. Затем она сказала: — Я бы предпочла этого не делать, Никки. Это не имеет к нам никакого отношения. Не совсем. Это также не имеет ничего общего с Максом Рейдером или нашим заданием. Даю вам слово.

«Я буду судить об этом. Рассказывай.' Его голос был суров. — Это приказ, баронесса!

Она глубоко вздохнула. 'Отлично. Я... Я познакомилась с графиней давным-давно, когда был еще очень молода. Мне тогда еще не было двадцати. Она полюбила меня, и когда я привыкла к этой ее странной привязанности, я тоже полюбила ее. Она была очень добра ко мне, и я отчаянно нуждался в сочувствии. Я не испытала много хорошего в своей жизни.

"В чем она была странной?"

Снова долгое молчание.

Затем: «Она… она не любит мужчин. Ей нравятся женщины.

— Ты имеешь в виду, что она лесбиянка, — сказал Ник.

'Да.'

А потом она взяла тебя под свое крыло? Когда ты переехала к ней? Здесь, на этой вилле?

Баронесса слегка шевельнулась в темноте. Зажглась спичка, она закурила сигарету. В желтом свете ее глаза смотрели прямо на него.

'Да. Мы жили вместе на этой вилле. Но очень коротко. Потом я ушла. Я... у меня нет такой склонности. Ты ведь и сам это понимаешь, Никки, после того, что мы только что сделали вместе?

«Тебе не нужно оправдываться передо мной, — сказал он. «Ваша сексуальная жизнь меня не интересует. Я просто пытаюсь посмотреть на дело со всех сторон.

— Но на этой вилле нечего открывать, Никки. Мы с графиней расстались друзьями. Как вы знаете, я могу пользоваться этой виллой, когда захочу, и у меня самой здесь много вещей. Я приезжаю сюда время от времени. А сегодня утром, пока мы были в бегах, я вдруг подумала об этом доме. Если бы я этого не сделала Рейдер или полиция уже могли бы нас поймать.

Ее тон был немного резким.

— Хорошо, — признал Ник. — Я могу с этим согласиться. По крайней мере с большей частью. Но я все еще не понимаю этого Османа. Почему-то он мне не нравится.

Он был немного удивлен, услышав ее смех. — Кажется, я знаю почему. Ты не первый настоящий мужчина — а ты мужчина, Никки, — который так реагирует на Османа. Ты просто еще не понял: он — евнух.

Так вот что это было! Это объясняло пронзительный голос, тучность и подобострастные манеры. Ник Картер и раньше видел кастратов, но это было давным-давно, когда он был на задании в Африке; все они были мальчиками. Он не ожидал найти взрослого евнуха на этом маленьком острове в Женевском озере.

«Да, все это звучит правдоподобно», — признал он. «Если вы знаете это о графине, это имеет какой-то странный смысл».

"Это был прекрасный слуга для нее," сказала баронесса. «Она терпеть не может мужчин рядом с собой. Осман не мужчина. Так что он идеальный слуга и сторож. Для графини!

— Давайте поговорим об этой графине… — Ник закурил. — Есть ли хоть малейший шанс, что она может иметь какое-то отношение к Максу Рейдеру? Или к Хондо? Есть ли вероятность, что Рейдер знает про эту виллу?

Баронесса хрипло рассмеялась. — Невозможно… по крайней мере, первое невозможно. Графиня никогда не имела ничего общего с политикой или насилием; и на кого-то вроде Макса Рейдера она бы плюнула. Она всегда держалась в стороне от всего, Никки. Чтобы действительно понять ее, вы должны знать ее. Все в ее жизни вращалось вокруг музыки. Вы должны понимать, что она была великой пианисткой. А теперь она просто обычная старушка с подагрическими руками, которая живет в Париже и часто думает о прошлом. Сейчас ей далеко за шестьдесят; ей было за пятьдесят, когда она, когда я… встретила ее».