Глаза тьмы

— Для успокоения общественного мнения вроде бы вышли, — уточнил Домби. — И политики заработали на этом немало очков. Но в действительности работа продолжается. Без этого никак нельзя. У нас это единственная база такого рода. У китайцев их три. У русских… они теперь наши друзья, но продолжают разрабатывать бактериологическое оружие, новые и более эффективные штаммы вирусов, потому что денег у них нет, а это оружие значительно дешевле любого другого. Ирак вкладывает немало средств в биохимический военный проект, и Ливия, и еще бог знает кто. Очень многие люди по всему миру верят в эффективность химического и биологического оружия. Не видят в нем ничего аморального. Если б они почувствовали, что у них есть некое средство, о котором мы ничего не знаем, которое не сумеем обезвредить, они тут же пустили бы его в ход.

— Но если стремление не отстать от китайцев… или русских, или иранцев приводит к ситуации, когда невинный ребенок становится объектом бесчеловечного эксперимента, не превращаемся ли мы в монстров? — спросил Элиот. — Не позволяем ли мы нашим страхам перед врагом превращать нас в подобие этого самого врага? Разве это не еще один способ проиграть войну?

Домби кивнул. Заговорил, поглаживая кончики усов:

— Этот вопрос я задавал себе с того самого момента, как Дэнни оказался здесь. Проблема в том, что некоторым нравится эта работа. Во-первых, из-за секретности, во-вторых, из-за могущества, потому что они создают оружие, которое может уничтожить сотни миллионов. Я говорю про таких, как Тамагучи, одержимых манией величия. Про таких, как Эрон Захария. Они злоупотребляют данной им властью, извращенно трактуют чувство долга. И нет никакой возможности заранее не допустить их к руководству такими вот проектами. А если мы закроем лавочку, прекратим эти исследования, потому что боимся людей, которые их проводят, тогда мы сильно отстанем от наших врагов, а это чревато нашим полным уничтожением. Вот и приходится из двух зол выбирать меньшее.

Тина сняла электрод с шеи Дэнни, осторожно отлепила клейкую ленту.

Ребенок прижимался к ней, но глубоко запавшие глаза смотрели на Домби.

— Меня не интересуют философские или моральные аспекты использования бактериологического оружия, — вмешалась она в разговор. — Я только хочу знать, каким образом сюда попал Дэнни.

— Чтобы это понять, нужно вернуться в прошлое на двадцать месяцев. Именно тогда один китайский ученый, Ли Чен, тайком эмигрировал в Соединенные Штаты и привез с собой материалы о новом китайском бактериологическом оружии. Новый вирус они назвали «Вухан-400», по названию города, рядом с которым находится секретная лаборатория, где создали этот вирус, и по эффективности он в сотни раз превосходил все прочие микроорганизмы, разработанные в любом другом научно-исследовательском центре нашей планеты.

«Вухан-400» — идеальное оружие. Действует только на людей. Не передается никакими другими живыми существами. И, как спирохета, возбудитель сифилиса, «Вухан-400» жизнеспособен вне человеческого организма не дольше минуты. Это означает, что он не может навечно заражать объекты и даже целые территории, как сибирская язва и другие опасные заболевания. А после смерти носителя «Вухан-400» естественным образом погибает чуть позже, когда температура человеческого тела опускается ниже восьмидесяти шести градусов по шкале Фаренгейта. Вы понимаете, какие у него преимущества?

Тина, занимаясь Дэнни, слушала Домби вполуха, но Элиот понял, о чем говорил ученый.

— Вы хотите сказать, что после использования «Вухана-400» для уничтожения людей на какой-то территории китайцам не пришлось бы производить обеззараживание перед тем, как захватить ее?

— Совершенно верно, — кивнул Домби. — И этим преимущества «Вухана-400» не ограничивались. Носитель становился заразным уже через четыре часа после контакта с вирусом. Это невероятно короткий инкубационный период. Зараженный человек не живет дольше двадцати четырех часов. Большинство умирает через двенадцать. Этот вирус страшнее лихорадки Эбола в Африке. Он обеспечивает стопроцентную смертность. Никто не выживал. Китайцы проверяли его на политических заключенных. Они не смогли найти противоядие или антибиотик, эффективно воздействующие на вирус. Вирус проникает в стволовые клетки мозга и начинает генерировать токсин, который разъедает мозговую ткань точно так же, как кислота разъедает марлю. Он уничтожает ту часть мозга, которая ответственна за основные функции организма. У жертвы перестает биться сердце, отказывают все органы, он теряет способность дышать.

— И Дэнни выжил, заразившись этим вирусом? — спросил Элиот.

— Да, — кивнул Домби. — Насколько нам известно, он — единственный, кому это удалось.

Тина сняла одеяло с кровати, сложила пополам, чтобы завернуть в него Дэнни перед тем, как отправляться к «Эксплореру». Но до этого спросила Домби:

— А как он им заразился?

— Произошел несчастный случай.

— Об одном я уже слышала.