Глаза тьмы

— Нет, Эрлин, подожди. Я еще не говорила с дедом… И мне надо отвезти Амниту к Араннуму. Знаешь… Может, это даже к лучшему, что она будет жить в Улламарне. Может, Диннар не выдержит и приедет туда. Из-за неё. А потом и с дедом встретится…

— Опять ты про них, — досадливо поморщился Эрлин. — Амнита и Диннар — взрослые люди. Они сами решат свои проблемы, а ты подумай о своих.

Сразу после свадьбы Мина, Даарн и Каит вернулись в Эриндорн. А старый Аххан и Гинта собрались вместе с Амнитой в Улламарну, чтобы представить её нумаду Араннуму. Эрлин тоже изъявил желание добывать в Улламарне. Он давно хотел увидеть рощу саганвиров и огненное святилище. Выехав из рощи, путники встретили Акамина, который в сопровождении небольшой свиты возвращался из храма Гины. Они охотно приняли приглашение минаттана переночевать в его замке.

Все обитатели Уллатама сбежались посмотреть на Амниту и Эрлина. Единственным валлоном, который посетил Улламарну за последние три-четыре цикла, был Даарн. А эти двое настолько поражали своей красотой, что кое-кто из слуг решил, что в гости к Акамину пожаловали сами боги. Юноша с голубыми локонами — не иначе как линн, а вот красавица с серебристо-белыми волосами… Кто она? Может, богиня бледной луны?

— Мне кажется, они меня боятся, — сказала Амнита за ужином, когда молоденькая служанка, наливая ей вино, опрокинула кубок.

— Здешние жители никогда не видели таких, как ты, — улыбнулся Акамин. — Похожих на прекрасного Эрлина можно, по крайней мере, увидеть на росписях в древних водяных святилищах… Твоя красота подобна сиянию белой звезды. Твои родители не ошиблись, назвав тебя звёздным именем. Тот, кому ты подаришь свою любовь, будет счастливейшим человеком в мире.

— Почтенный Акамин, — обратился к минаттану Эрлин, — прости меня за мой вопрос, но всё же я хочу задать его тебе. Я знаю, с каким нетерпением ты ждёшь возвращения своего внука и наследника, и я вместе с тобой верю в то, что он вернётся. Скажи мне, если бы твой внук взял в жёны валлонскую женщину, как бы ты к этому отнёсся?

— Если бы он женился на ней по любви, я был бы рад его счастью, — вздохнул Акамин. — Один из моих дальних предков был женат на валлонке и прожил с ней долгую счастливую жизнь. Нам ли, потомкам Уллавина, шарахаться от светловолосых, белокожих детей воды? У самого основателя нашей династии были белые волосы, о чём и говорит его имя.

— Он был валлоном? — спросила Амнита.

— Не знаю. По преданию, он был светлее любого валлона. Вы думаете, что мой внук жив… Почему вы в этом уверены? Вы что-нибудь знаете о нём?

— Айданга и чёрный тиумид, с которым я разговаривала, считают, что он жив, — сказала Гинта, опустив глаза.

Умоляющий взгляд старика причинял ей почти физическую боль. Она злилась на Диннара. И на Эрлина. Обещал, что не будет на неё давить, а сам… Он нарочно завёл разговор о смешанных браках. Кажется, дед это понял, хоть и не подал виду.

Дед действительно всё понял. Он нисколько не удивился, когда на обратном пути Эрлин и Гинта предложили ему "обсудить один очень важный вопрос".

— Ты уже совершеннолетняя, и я не вправе тебе запрещать, — сказал старый Аххан. — Ты и в детстве не терпела запретов, а сейчас ты минаттана, а я лишь член твоего Совета…

— Перестань, дед, — поморщилась Гинта. — Я ещё долго не смогу обходиться без твоей помощи. Я чётко и ясно заявила, что в моё отсутствие все полномочия правителя принадлежат тебе, а отсутствовать ближайшие два года мне предстоит довольно часто. Ты и не будучи членом моего Совета всегда был моим лучшим советчиком. Что ты посоветуешь на этот раз?

— Что я могу сказать… Смешанные браки понемногу входят в моду и у нас в Ингамарне, а в соседней Лаутаме этим уже никого не удивишь. Но когда речь идёт о правящих особах…

Старый нумад сделал паузу, которой тут же воспользовался Эрлин:

— Почтенный Аххан, мы ведь уже объяснили, что это не будет означать подчинение Ингамарны Валлондорну. Все условия заключения брака следует чётко оговорить на совете и записать чёрным по белому. Обещаю, что этот союз будет выгоден Ингамарне. Представь, что твоя внучка выходит замуж за правителя Тиннутамы. Если дело в том, что я валлон… Вообще-то я лирн, а лирны изрядно натерпелись от своих милых соотечественников. Валлоны подвергли моё пламя жестоким гонениям и почти истребили его. Я буду недостоин своих славных предков, если позволю валлонам притеснять сантарийский народ. Может быть, я слишком самоуверен, но мне кажется, что в Ингамарне меня любят. Во всяком случае, большинство…

— А самое главное — моя внучка, — заметил Аххан.

Гинта знала: Эрлин слишком проницателен, чтобы не уловить в этих словах нотку укоризны.

Вечером, беседуя с дедом в его покоях, она не смогла сдержать негодования:

— Талаф меня не любил, однако ты когда-то считал его самой удачной для меня партией! Он вообще никого не любил, это был человек без сердца. Эрлин — совсем другое дело. Он чуткий, благородный! Он уже столько перенёс, его душа полна сострадания…