Глаза тьмы

Гинта только после еды почувствовала, как она устала. У Эрлина тоже слипались глаза. В замке было много жилых комнат, но идти туда не хотелось. Во всяком случае, сейчас. Эрлин куда-то ушёл и вскоре вернулся с огромной мохнатой шкурой.

— Она чистая, из сундука, — сказал он. — Это лучше, чем на голом полу.

Гинта не стала тушить в очаге огонь — с ним было уютнее. Они устроились на шкуре сарвана и тут же уснули. Проснулась Гинта среди ночи от каких-то странных звуков. Ей слышались вздохи, неясное бормотание, шёпот… Или всхлипывания? Гинта приподнялась. Это шумел в очаге огонь. Почему он вдруг так разгорелся? В пещере плавал оранжевый туман. Пламя отражалось в диуриновых стенах. Потом оно отделилось от стен и окружило Гинту кольцом, которое стало стремительно сжиматься. Она не испугалась, но когда огонь коснулся её, невольно вскрикнула. И проснулась. На этот раз на самом деле. Огонь в очаге уже почти погас, однако странные звуки продолжались. И они были совсем рядом. В полутьме Гинта видела, как вздрагивают плечи Эрлина. Он лежал спиной к ней, скорчившись, словно замёрзший ребёнок, и сотрясаясь от сдавленных рыданий. Гинта пододвинулась поближе и обняла его.

— Не надо сдерживаться, Эрлин…

Он повернулся к ней и, зарывшись лицом в её волосы, плакал так, словно ледяной ком, который он так долго носил в груди, растаял и выходил наружу горячим потоком слёз. Ледяной божок, с ног до головы одетый в броню, привыкший скрывать свои чувства, таял и превращался обратно в человека, который когда-то был здесь ребёнком и любил. Он столько лет боялся любить. Когда любишь, можно потерять. Легче не любить, не терять. Не вспоминать ни о любви, ни о потерях. У него отняли близких и отняли память. Он должен был вернуться сюда, чтобы вспомнить всё до конца. Понять, что потерянное не вернуть и мёртвых не оживить. Он должен был до конца осознать своё сиротство, чтобы снова стать человеком, способным полюбить и обрести близких.

— Всё пройдёт, — шептала Гинта, гладя его мягкие волнистые волосы, целуя его прекрасное узкое лицо с огромными мерцающими в полутьме глазами, такими прозрачными и блестящими от слёз… Она не сразу заметила, что он понемногу стал отвечать на её поцелуи, потом их губы соприкоснулись. Он прижался к ней так, что у неё перехватило дыхание. Её лёгкая, свободная рубашка уже почему-то была расстёгнута. Горячие губы Эрлина обжигали её шею, грудь, живот…

— Гинта, Гинта…

Теперь у неё было такое чувство, что кольцо пламени сузилось, превратившись в огненный луч, который проник в неё и жжёт её изнутри. Наверное, она могла вырваться, отстранить его, но он прильнул к ней так, словно вот-вот умрёт, а она — единственное существо в мире, способное вдохнуть в него жизнь, поделиться с ним силой. Наверное, она могла успокоить его, усыпить, заставить забыть… Ведь она была колдунья. Но ещё она была женщина. И она любила. Его уже заставляли забыть. Его уже убивали. Он только сейчас окончательно вернулся к жизни.

Гинта знала, что сейчас произойдёт, и не боялась. "Огонь уже растопил лёд…" Тот огонь, в котором не страшно сгореть…

Проснулась она на рассвете. Правая рука слегка занемела — Эрлин спал, уткнувшись ей в плечо. Осторожно, чтобы не разбудить его, Гинта встала, оделась и отправилась к озеру. Диуриновое царство сияло в лучах восходящего солнца. Ближние горы вздымались вокруг долины язычками золотого и нежно-розового пламени. Прозрачные скалы светились изнутри, то мерцая алыми и оранжевыми бликами, то вдруг вспыхивая ослепительным, светлым огнём. Гинта огляделась. Она снова была в огненном кольце. Воспоминания о сегодняшней ночи вызвали в её душе бурю чувств. Всё вокруг было исполнено такой чарующей гармонии, что хотелось одновременно смеяться и плакать. Лёгкий ажурный мост висел между небом и его отражением в озере. Он казался нереальным — вот-вот растает, словно облако. Призрачный мост между мирами, такой же зыбкий, как и граница между ними. «Башни» Эйринтама горели на фоне далёких заснеженных вершин пурпурным, золотисто-оранжевым и густо-лиловым. Гинта еле улавливала шум водопада, который низвергался из его нижней пещеры, похожей на гигантские врата. Эйринтам был гораздо дальше отсюда, чем ей показалось зимой, но он по-прежнему напоминал ей резиденцию божественного правителя, возвышающуюся над дивным городом, где построены дворцы поменьше — для подданных.

Холодная вода приятно обжигала тело. Она была удивительно чистая. Ныряя, Гинта видела под собой стаи рыб. На дне среди разноцветных камней колыхались какие-то странные водоросли в виде блестящих мясистых стеблей со множеством отростков. Гинта пожалела, что не захватила с собой гарпун. Хотя Эрлин, кажется, собирался на охоту… А на завтрак ещё осталось немного жареной рыбы.

Когда она выбралась на берег, солнце уже палило вовсю. День обещал быть жарким. Лёгкий всплеск воды заставил Гинту вздрогнуть и обернуться.

— Плаваешь ты так же красиво, как и ходишь, — сказал Эрлин.

Он вынырнул недалеко от берега и смотрел на неё, улыбаясь.

— Я никогда не видел более изящного и грациозного создания, чем ты…