Глаза тьмы

Ему не было страшно, только когда он летал на огромной птице и видел внизу озёра и сверкающие горы, похожие на дворцы… Или дворцы, похожие на горы? Но птица всегда опускалась и улетала прочь, оставив его на горном уступе или на длинном мосту с высокой прозрачной аркой. Он был один, а вокруг витала смерть. Он знал, что должен кого-то оживить. Он должен кого-то вспомнить. Но вспоминались пока лишь голоса. И чаще всего тот — суровый и властный, который его так часто раздражал… А однажды он вспомнил его смех — громкий, раскатистый. Такой заразительный, что Эрлину тоже захотелось рассмеяться, но вместо этого он заплакал. И проснулся в слезах. Он не вспомнил этого человека, но теперь он знал, что любил его. И что его больше нет. Там никого не осталось. Иногда Эрлин видел голубого зверя, который бродил среди прозрачных разноцветных башен, поднимался по огромным ступеням ледяного дворца и исчезал в его холодной тёмной глубине. Здесь было царство смерти. Эрлин знал этого зверя и хотел позвать, но не мог вспомнить его имя. И ещё он знал, что харгал — священный зверь Хонтора, а ханг — священная птица Харранга, живущего на заснеженных вершинах. Зимой его владычество временно распространяется на всё горное царство и даже на нижние леса. Зима — торжество холода и смерти. Ханны Нижнего мира выходят из подземных пещер, резвятся в горах и играют со своими сводными братьями — ледяными ханнами. Они очень похожи, и их легко перепутать, особенно в сумерках. Считалось, что демоны смерти любят подкарауливать одиноких путников и что зимними ночами, бродя по горам в одиночку, можно встретить свою смерть. Кто ему это говорил? Гинта? Нет… Кто-то другой. Тот, кого он должен вспомнить.

Однажды ему приснилось, что он стоит посреди озера на прозрачном камне. Гинта называла этот камень диурином. Она тоже видела сверкающие дворцы над озёрами, когда летала на хеле. Ещё она видела спящих воинов… Спящих или мёртвых. "Наверное, это были какие-нибудь горные демоны, — говорил ей Эрлин. — А может, ледяные ханны…" Он не любил, когда она заводила об этом речь, и всегда старался перевести разговор на другую тему. Ещё бы! Он же чувствовал — она хочет, чтобы он вспомнил. А он боялся. Он и сейчас боялся, и всё же ему удалось кое-что вспомнить. Например, то, что озеро с выступающим над водой прозрачным камнем находилось недалеко от дворца, где он жил. Озеро около дворца, через которое тянулся похожий на радугу мост, было гораздо меньше — Эрлин переплывал его без особого труда. А переплывая это, он отдыхал на прозрачном камне. Таком прозрачном, что иногда создавалось впечатление, будто в центре озера образовался участок затвердевшей воды. В ясные дни камень сиял, словно упавшее с небес солнце. В сезон дождей его затопило, но в солнечную погоду он светился и под водой. Эрлину казалось, что в глубине озера разгорается светлое пламя, которое вот-вот вырвется наружу… Она говорила, что солнце появилось, поднявшись из первозданных вод, правда, воды эти были не такие, как нынешняя вода… Кто — она? Гинта? Она действительно говорила ему это около года назад, но у Эрлина тогда возникло ощущение, что он уже это слышал. От кого? Может быть, от той, чей тихий, мелодичный голос порой чудился ему в полудрёме? Этот голос никогда не раздражал его, как тот, мужской. К тому же обладательница тихого голоса имела власть над человеком, которого Эрлин побаивался. Кажется, эта женщина много знала. Она ему постоянно что-то рассказывала. Они вдвоём ходили к озеру с сияющим камнем…

Теперь он был здесь один, и ему было страшно. Прозрачный камень не светился. Эрлина со всех сторон окружала тёмная вода, а дальше — слабо мерцающие в полумраке синие, лиловые и золотисто-оранжевые горы. Он очень обрадовался, увидев на их фоне чёткий силуэт белой птицы. Наверное, она прилетела за ним… Но птица не опустилась на камень. Она плавно описала над Эрлином круг и сказала знакомым тихим голосом:

— Я могла бы унести тебя отсюда, Эрлин, но лучше тебе остаться здесь.

— Почему?

— Ты же хочешь победить смерть. Если ты выбираешь жизнь, ты должен встретить свою смерть и победить её. Другого пути нет.

Птица исчезла так же быстро, как и появилась, и Эрлин опять остался один.

"Если мне суждено встретиться со своей смертью, то пусть это случится поскорее. Знать бы, как она выглядит. Может, это голубой зверь, с которым мне предстоит сразиться? Вряд ли я сумею одолеть харгала, но убегать не буду. Да это и бесполезно. Лучше ждать врага с оружием в руках…"

Он потянулся к кинжалу и похолодел — ножны были пусты.

— Кинжал тебе не понадобится, — ехидно промолвил голос, который заставил Эрлина содрогнуться. Он так надеялся, что больше его не услышит. Никогда.

— Чем ты удивлён? Ты ведь ждал встречи со смертью. Неужели ты ещё не понял, что твоя смерть — это я? Хочешь стать богом вместо меня? Не выйдет. Ты смертен. Ты умрёшь, а богом опять стану я. Я им был и буду всегда. Не думай, что ты победил. Это временная победа.

— Где ты? — спросил Эрлин. — Почему я тебя не вижу?