Глаза тьмы

Вокруг никого не было, и он не мог определить, откуда доносится голос. Потом он понял — этот ужасный голос звучит у него в голове. Как и тогда, полтора года назад.

— Ты хочешь знать, где я? Скоро я буду на своём месте. Наверху. Это пока я ниже тебя. Скоро мы поменяемся местами.

Эрлин посмотрел вниз и увидел только своё отражение… Нет. Это было не отражение. Юноша, глядевший на него из озера, не повторял его движений. Он очень походил на Эрлина, и всё-таки он был другой. Эрлин узнал того, кто изводил его по ночам полтора года назад. Того, кого Айнагур называл его братом-близнецом, водяным демоном, который не может смириться со своим поражением…

"Мне очень жаль, Эрлин. Я так и не сумела избавить тебя от твоего злого двойника", — вспомнил он, проснувшись.

"Ты сделала всё, что могла, Гинта… Ты была права, когда сказала, что дело не в водяном демоне, а во мне самом. Я сам должен победить своего двойника".

Непрошеный гость стал являться ему почти каждую ночь. Эрлин ничего никому не рассказывал. Его страх перед «двойником» постепенно притуплялся. Это уже был не страх, а скорее азарт. Как на турнире. Напряжённое, всепоглощающее ожидание схватки. Иногда Эрлин даже искал его. Он бродил в синеватых сумерках среди загадочно мерцающих камней. Чаще один, но временами непонятно откуда появлялся голубой зверь. Харгал… Вернее, харгалиха. Теперь он вспомнил, что это была самка, и он называл её Лайда. Она помогала ему охотиться.

— Помоги мне найти его, Лайда, — просил Эрлин, но животное смотрело на него с недоумением.

Иногда над головой белым призраком проносилась птица ханг. И тут же терялась из виду.

"Двойник" словно дразнил Эрлина. Появлялся он всегда неожиданно. И так же внезапно исчезал. А появлялся он всё реже и реже.

Шло время. Чем меньше Эрлин боялся своего врага, тем больше ему казалось, что из жертвы он превращается в охотника. Он знал, что теперь не испугается, даже если «двойник» явится ему в тёмной спальне, как это бывало раньше. Но тот не приходил. А потом вообще перестал ему сниться.

"Всё правильно, — думал Эрлин. — Призраки страшны только потому, что мы сами их боимся".

Страх отпустил Эрлина, но тревога не проходила. Призраки рассеиваются, а реальная опасность остаётся. Может, «двойник» потому и оставил его в покое, что он слишком близко подошёл к тайне, от разгадки которой зависит его судьба… И похоже, не только его. Они должны встретиться снова, но как? Гоняться за призраком — безумие, да и где его отыщешь? Призраки являются сами… А призрак ли это? Возможно, загадочный «двойник» вполне материален. Существуют разные виды материи. Например, наома. Нумады и многие колдуны способны выходить в наому и посылать кому-либо своё суннао…

"Нет, — размышлял Эрлин. — Тогда я должен был открыть ему врата, как говорит Гинта. Я этого не умею. К тому же, выйти в наому может только живой человек, имеющий плотное тело. Если бы мой «двойник» был жив, я бы не оказался на его месте. Есть колдуны, которые могут управлять суннао мёртвого и даже посылать его в чьи-нибудь сновидения. А суннао покойного сохраняется в странной материи под названием аллюгин… Но это если осталось хоть одно каменное изваяние умершего… Статуй прежнего бога здесь сколько угодно, но кто же управляет его суннао?"

— Эрлин, — решительно сказала ему Амнита после полёта, который едва не закончился аварией. — Ты больше не сядешь в дайвер, пока не разберёшься со своими проблемами. Ты не хочешь говорить, что с тобой творится, и это твоё право, но летать ты в таком состоянии не будешь. Возможно, это звучит странно, но, поднимаясь в небо, витать в облаках нельзя. Во всяком случае, когда ты за рычагом управления.

— Что верно, то верно, — согласился Эрлин. — Мне действительно сперва надо решить одну проблему. Летайте пока без меня.

— Может, тебе всё-таки нужна помощь?

— Нет… То есть… Наверное, мне следует поговорить с кем-нибудь из нумадов. Или хотя бы с каким-нибудь колдуном.

— Так в чём же дело? — усмехнулась красавица. — Разве ученик знаменитых белых колдунов не является твоим лучшим другом?

— Он мне друг ничуть не больше, чем ты, Амнита. Мне бы очень хотелось, чтобы мы все трое были друзьями, которые собираются вместе, обсуждают серьёзные проблемы и болтают о разных пустяках, но я боюсь, как бы меня не убило молнией, если я случайно окажусь на перекрёстке ваших взглядов.

Сейчас Эрлин готов был согласиться с Диннаром, который считал, что дружба между мужчиной и женщиной — большая редкость.

— Ваш конфликт с Гинтой назревал уже давно, — сказал ваятель в тот день, когда юная сантарийка столь необычным образом покинула Эриндорн. — А главная его причина — это то, что ты разбудил в ней женщину.

— Да ничего я в ней не будил…

— Никто и не говорит, что ты это сделал нарочно. Мне кажется, из всех твоих абельмин только она и любит тебя по-настоящему.

— Она презирает меня. Ты же знаешь, чего она мне наговорила.

— Тебя это задело?

— Нет, но… Она оскорбила меня! Какое она имела право?

— Вы оба наговорили друг другу лишнего.