Глаза цвета стали

Выхватив из нагрудного кармана сигнальную ракетницу, я выстрелил из нее в морду монстра. Разбрасывая искры, она погрузилась в его плоть, вызвав новый всплеск ярости. Но я уже не смотрел назад, потому что изо всех сил улепетывал вверх по склону, слыша вдали стрекотание вертолетов штурмовой авиации. Чудовище рвануло следом за мной, но миниракета, выпущенная из подствольного гранатомета Антона, заставила его изменить направление. Генофаг теперь пятился к морю, так как залпы неуправляемых ракет воздух-земля выпущенные двумя Ка-52 отсекли его фонтанами взрывов от песчаных холмов. Никогда не загоняй противника в угол, ибо в этом случае он будет драться до самого конца. Так меня учил Мацумота, обучая азам Сунц-су. Искусство войны – это искусство выживания. Всегда надо дать противнику лазейку к отступлению и, как ни странно, он погибнет, пытаясь ею воспользоваться, вместо того чтобы сражаться до конца и выжить. Это крепко засело у меня в уме. Наблюдая, как прыгает по пляжу огромная туша, которую мог прошибить разве что танковый снаряд, мне стало не по себе. В словах генофага была определенная доля истины. Когда моя тайна всплывет наружу, так может стать, что и я окажусь на его месте и меня начнут охоту по всему острову, чтобы убить…

– Мне нужно вернуться. Осталось одно недоделанное дельце… – сказал я.

– Рехнулся? Тебя же летуны пришьют вон, как шмаляют! Куда тебя все время несет?!

Антон попробовал меня остановить, но я уже скатился по песчаному холму и, пригнувшись, побежал к горящему бронетранспортеру, в который угодила одна из ракет. Трассеры авиапушек со свистом поднимали фонтаны песка по обе стороны от машины, с воем пролетая над головой. Увернувшись от нового выпада щупалец, я бешено рубил их снова и снова, не замечая, что тонкое лезвие покрылось зазубринами и вот-вот переломится. Генофаг все это время метался между берегом и кромкой прибоя, но каждый раз вертолеты снова гнали его вглубь суши, где было удобней его убить. Я старался держать между нами дистанцию, прикрываясь корпусом бронетранспортера, но генофаг упрямо сближался, стараясь напоследок захватить и меня на тот свет. Бронелюк откинулся на петлях и на песок выполз отчаянно кашляющий Сергей, одежда на нем тлела, а кожа покраснела от ожогов. Закинув его руку себе на плечо, обливаясь потом, я тащил его в безопасное место, когда печальный горловой хрип огласил округу зубодробительной вибрацией. Генофаг уже не бегал, а из последних сил полз по мокрому от его крови песку, оставляя за собой черную дорожку слизи. Несмотря на фантастическую регенерацию и внушительный запас жизненных сил, он медленно умирал не в силах противостоять раскаленному свинцу кромсающего его плоть со скоростью несколько тысяч выстрелов в минуту. Вертолеты, неподвижно зависнув над пляжем, целенаправленно добивали его в упор из скорострельных шестиствольных авиапушек.

Мы с Сергеем почти взобрались на холм и были практически в безопасности, когда мне в спину воткнулось с десяток жгучих отростков. С удивлением, посмотрев вниз, я со страхом увидел пульсирующие нити, пронзившие меня насквозь. Бегущий навстречу Антон в ужасе замахал руками, умоляя меня лечь на землю, но и он был мгновенно сражен отростками. Умирающий генофаг сделал единственное, что ему оставалось – произвел генетический взрыв – процесс мгновенного развоплощения. Со стороны это было ужасное и прекрасное зрелище – сотни тысяч отростков выстрелили во все стороны разом, наполнив воздух мельчайшими нитями по которым в тела жертв попадала Радость жизни. Мое тело мгновенно свела судорога боли и скрутила на земле в три погибели. Я выронил меч и стал в агонии кататься по земле, так же как и мои товарищи неподалеку. Затухающим взором я наблюдал как опутанные тончайшими отростками вертолеты, словно на привязи летают вокруг фонтана пульсирующей плоти, во что превратился генофаг. Пилотов не спасла ни танковая броня Ка-52, ни бронежилеты одетые поверх летных комбинезонов. Ломая лопасти, одна из вертушек упала в ледяные воды моря, а вторая зарылась носом в скалу, после чего разлетелся на куски при взрыве боекомплекта.

Перед глазами плыл кровавый туман. Сердце бешено билось в груди. Отняв окровавленную ладонь от груди, я ощутил, как боль стремительно уходит, а на ее место возвращается былое спокойствие. Отростки на воздухе съежились и превратились в алую слизь. Я нащупал руками рукоять меча и подтянул к себе поближе, словно боялся потерять. Посмотрев на еще живого Сергея, я с трудом поднялся на колени и медленно приставил острие к его горлу.

– Сделай это… – шептали его стремительно чернеющие губы. – Только быстро и…