Глаза цвета стали

Шепард медленно кивнул, не сводя взгляда с сотен камер установленных под потолком, внимательно наблюдающих за каждым нашим шагом. Когда Дэн медленно извлек из ранца зловещего вида сверток, в котором был замотан наш запас еды, то голос под потолком умолк. Мы слышали лишь собственное тяжелое дыхание. Звенящая тишина стала давить на мозг.

– Что вы задумали? – плаксиво захныкал детский голос. – Хотите взорвать нас всех?

– Такие мысли приходили мне в голову, – едва заметно улыбнулся Дэн. – Вы против?

– Вы что, психи?! – взвыл ломающийся голос подростка. – Мы же извинились за все!

– А я вот не слышал извинений, – выкрикнул я в пустоту. – Ты что-нибудь слышал Дэн? И я нет! Я думаю, что пора взорвать здесь все к чертовой матери. Получить, наконец, долгожданный покой и удовлетворение от единственного правильного в жизни поступка…

– Подождите, подождите, – быстро заговорил баритон. – Вы в курсе, что находитесь в ста метрах от ядерного реактора, который при любом взрыве сдетонирует, произойдет атомный взрыв, и все мы погибаем страшной смертью?! Вы совсем утратили рассудок и страх?

– Думаю, такой конец ничуть не хуже, чем смерть от упавшего на голову лифта. – Отрезал я.

– Вы просто эгоисты! Вас ничтожеств, всего трое, а нас тысячи! Ваши предложения?

– Выпустите нас отсюда немедленно! – на весь коридор заорал Джавахарлаев, теряя остатки самообладания. Упав на колени, Баха глотая слезы, протянул руки к безучастным ко всему камерам и снова взмолился. – Отпустите нас наружу, мы не хотим умирать! Умоляю!

– Встань с пола, ты позоришь нас! – шепнул я, пиная его ногой. – Они тебя не слышат.

Униженно ползя на четвереньках, Соколик стал скидывать с себя амуницию.

– Я устал от всего и просто хочу спокойно жить, никому не мешая. Неужели я много прошу?

– А ваш узкоглазый друг серьезно подошел к пониманию сути претензий с нашей стороны, – уважительно проворчал голос старца. – Он мне нравится. Вы же два упрямых барана должны пострадать за свою недальновидность, но сегодня у вас счастливый день – мы позволим убраться восвояси одному. Но с одним условием! Первого ты должен убить прямо сейчас, а второго…

– “К кому это он обращается?” – с тревогой подумал я, ощущая дурные предчувствия.

– Мы не добрые и не злые. Мы можем по праву считаться высоко парящими над такими людскими, приземленными понятиями, но мы всегда держим данное слово. Просто наберись храбрости и сделай то, о чем давно мечтаешь в душе. Довольно унижений! Будь мужиком!

Мы с Дэном резко обернулись на хлопок, когда коридор позади нас перекрыла прозрачная плита, опустившаяся с потолка. Освещение в коридоре сменилось на аварийное, по ушам ударил протяжный вой сирен тревоги. Это временно выбило нас из колеи, и мы отвлеклись.

– Отвлекающий маневр! – выкрикнул Шепард, пытаясь, обернутся, но опоздал.

Из шеи Дэна сначала потекли алые потеки, а потом туловище в фонтане крови развалилось на части, когда силовой резак Джавахарлаева почти бесшумно вгрызся в его тело и, без всяких усилий разрубило на части. Жутко агонизируя, тело извергало потоки крови из сотен перерезанных артерий, а огромная лужа прямо у моих ног стремительно росла. С кровожадной улыбкой и безумным воплем Баха кинулся на меня, размахивая резаком, но я отпрыгнул назад, отбросив в стороны две теперь уже бесполезные половины разрезанного надвое автомата. Уворачиваясь от выпадов, я подхватил с пола выпавший из рук Дэна автомат и в упор всадил в грудь обезумевшего Соколика остатки рожка. Безумец с воплем отлетел к стене, но очень быстро поднялся, с удивлением ощупывая одежду под которой блеснула ткань инопланетной одежды, про которую я совсем позабыл. Проклятая ткань выдержала все пули, даже более того, уберегла своего хозяина от переломов ребер и грудной клетки. Успев перехватить подернутый пеленой смерти взгляд Шепарда, я с горечью понял, что мы проигрывали. Надежды рухнули.

– Не увлекайся, он нужен нам живым! – забеспокоился женский голосок. – Остановите его!

Прямо перед моим носом упала вторая прозрачная перегородка, в которую вгрызся силовой резак, крепко застрял в нем. Безуспешно дергая за ручки, Джавахарлаев оставил свои бесплодные попытки. Размазывая по лицу слезы и сопли, он словно сомнамбул зашел в открывшуюся в стене дверь, которую за ним заботливо закрыли. Оглядываясь по сторонам, словно загнанный зверь, я метался в стеклянном плену, зажавшего меня в узком промежутке меж двух перегородок. Когда от отчаяния и не желания попасть в плен, я потянулся за револьвером в кобуре, над головой раздался пронзительный свист и меня окутали ядовитые клубы газа, от которого неудержимо хотелось спать. Я пытался задержать дыхание, но в первые мгновения вдохнул в себя слишком много газа и отключился практически мгновенно, продолжая сжимать в руке револьвер.

– Люди не меняются, это печальный факт… – говоривший внезапно взорвался безудержным визгливым хохотом, который подхватил остальные сотни голос.