Глаза цвета стали

В течение следующих суток я вывел за пределы руин мертвого поселения всех, кроме поисковых отрядов продолжавших зачистку домов. Как только боеприпасы и продукты подходили к концу, приходилось вызывать самолеты, сбрасывающие нам все необходимое на парашютах. К вечеру снова резко похолодало, с моря потянуло зимой, и на острова опустились густые туманы, сделав полеты авиации невозможными. Тогда первоначальный план эвакуации на “Альбатросах” пришлось отменить и подключить к операции морские катера. Медлить с эвакуацией было опасно – многие беженцы были больны. Живя практически в чистом поле, за пределами руин Северного, десятки солдат тоже заболели и это неудивительно, многие из нас по пол дня не вылезали из грязи, подчас проводя зачистки по пояс в воде в снегопад, при штормовом ветре, в любое время дня и ночи. Все это тяжело сказывалось на духе бойцов. Все с нетерпением ожидали того момента, когда мы все сможем вернуться домой.

Я протянул к костру руки, ощущая, как живительное тепло через кончики пальцев распространяется по всему телу. От мокрой одежды поднимается пар, словно напоминая, что на улице не май месяц. Шел суровый ноябрь, когда погода в этих широтах была ужасно изменчива и непредсказуема. В такие минуты появляется чувство, что ты прозябаешь на краю света, в компании таких же, как ты неудачников, угодивших сюда лишь по чистому недоразумению.

– Если катера приплывут сегодня, пожалуй, не стану расстреливать их капитанов за опоздание, – сердито ворчит Антон, медленно помешивая булькающую бурду в котелке. – Сейчас идея прилететь сюда уже не кажется мне такой удачной.

– В такую погоду не приплывут, точно тебе говорю, – в который раз возразил я, с жадностью глядя на похлебку то и дело, сглатывая голодные слюни. – В лучшем случае завтра.

Глядя на огромные волны, с грохотом накатывающие на берег, Антон нехотя согласился, что только сумасшедший сунется в море именно сейчас. Видимость почти нулевая, дождина льет как из ведра. Того и гляди налетишь на скалу или сядешь на мель.

– Как бы я сейчас снова хотел оказаться под теплым крылышком Юкки! – мечтательно протянул напарник. – Как я теперь понимаю этих япошек, почему они не хотят покидать свое поселение. У них естественная преграда из холмов и гор на пути холодных ветров из Сибири. Сидят, небось, по своим пагодам, пью горячий чай, едят суши. Ты ел суши из фугу?

– Я не ем сырую рыбу тем более из фугу. Если ее неправильно приготовить то можно и траванутся. Лучшее что придумало человечество – это пельмени. Они вне конкуренции.

Полуразрушенное здание в рыбацком поселке на берегу Крабовой бухты служило нам временным убежищем, укрыв на время от непогоды. Кроме меня и Антона с нами было пять солдат штурмовой пехоты, апатично стоящих у оконных проемов. Шмыгая и кашляя, они иногда подходили к нам, чтобы погреется у костра, но потом снова возвращались на боевые посты.

– А я раньше любил пиццу, пироги с мясом и яичницу с поджаренным беконом…

Слушая напарника, я снова сглотнул слюну, пытаясь отогнать аппетитные образы. Наверное, я тоже это когда-то любил, только не помнил. Амнезия, вызванная посттравматическим синдромом, надежно хранила воспоминание под замком. Жить и умереть на этом острове, не помня свое прошлое. Печальная и грустная участь. Полковник намеренно или нет, заронил в мою душу семена надежды. Возможность еще раз увидеть большую землю не давала мне покоя. Плевать на опасности, их здесь не меньше, но континент… бескрайняя земля уходящая за горизонт… равнины и леса, тысячи городов, где еще могли жить люди. Согласитесь, это куда более заманчиво, чем островная тюрьма. Поскорее бы вернутся на базу, тогда я первым вызовусь на это дело, даже, если кроме меня никто не захочет. Скорее всего, я никогда не вернусь с задания, но умереть на родной земле предков, это не тоже, что на плевке посреди океана.

– А еще хорошее пиво и жареная картошка с солеными огурцами, свежим лучком и помидорами, – продолжал мечтательно травить душу Антон, подбрасывая сухие ветки в очаг. – Я набирал огромную тарелку этой вкуснятины и бежал к ящику смотреть чемпионат мира по футболу. Ты можешь не верить, но более преданного болельщика, мир еще не видел…

– Кто побеждал? – лениво поинтересовался я.

– Побеждали,… какая теперь разница. По разному. Ты своих родителей помнишь?

– Смутно. Нечеткие и расплывчатые образы из воспоминаний. Они были обычными добропорядочными гражданами, и пришли бы в ужас, увидав меня в теперешнем положении.

– Ты никогда не рассказывал, как угодил в плен к японцам. Было жарко во время высадки?

– Да уж, – мое лицо исказила тень неприятных воспоминаний. – Японцы беспощадны к врагам, но дело совсем не в них. Все мы звери в душе. Цивилизованность на войне слетела с нас словно шелуха, обнажив истинную сущность. Мы убивали друг друга, не задумываясь о причинах.

Антон на это лишь философски пожал плечами:

– Кто не убивал? Такими нас сделала природа в процессе долгой эволюции.

– Очень сомневаюсь в этом. Согласно современным теориям мы были созданы пришельцами.