Глазами богов

Для меня рассказ испортился в том месте, когда в сюжете появилось казино. Как же всё банально, просто и предсказуемо! Игроман, и этим объясняется зрительная галлюцинация Луиса Диаша. Я вспомнил лекции, архивные материалы на тему пристрастий и зависимостей, и мне стало как-то скучновато. Казалось, диагноз Луиса определён, и больше ничего нового своим рассказом он нам, для определения причины заболевания, не привнесёт. Доктор тоже, как мне показалось, заскучал. Наверное, он тоже уже понимал, с кем имеет дело. Возможно, он даже вынес в уме собственный вердикт, как и я, обозначив предварительный диагноз. Вернувшись за стол, Стоун сделал несколько пометок в журнале и посмотрел на Луиса, призывая того продолжить повествование.

– Я тоже не дурак, – не унимался Диаш, – и умею находить нужную информацию, доктор, и точно знаю, что ничем не страдаю, никакой игровой зависимостью. Я не заядлый игроман, как многие. По мне, так хоть все казино в стране закрой, не расстроюсь. Мне вообще плевать, есть ли в мире игровые автоматы и покер или нет. – «Да, верно, – подумал я в этот момент, – именно так вы, игроки, и оправдываетесь». – Даже у заядлых игроков нет, и не может быть никаких галлюцинаций, я читал об этом. Может кому и снится зелёное сукно покерного стола, если его не допускают к игре насильно, может кого и преследуют крутящиеся барабаны одноруких бандитов, если его не подпускают к автоматам, не стану спорить. Но чтобы оживали герои сюжетов игр, – таких случаев, увы, я в справочниках не обнаружил. Игроманов преследует страсть, а меня – сами фрукты. Понимаете? Чтобы… чтобы… – Луис облизал пересохшие губы.

– Не стоит не доверять нам, Луис. – Доктор знаком руки попросил меня приготовить кофе. – Пока что в моих глазах вы не выглядите зависимым от игры человеком, и ваше откровение тому доказательство. – «Ну, док, ну хитрец!» – подумал я. – Продолжайте, а потом решим: что с вами происходит и как с этим бороться. Итак, с какой целью, как вы считаете, преследуют вас эти самые фрукты?

Я приготовил кофе и подал им. Диаш поблагодарил меня, жадно отхлебнул пару глотков.

– Для того, чтобы меня убить! – отрезал Луис, и я чуть не выронил поднос. – Сейчас, сейчас вы поймёте меня. Осталось немного. Поверите – хорошо; а нет, и на том спасибо, значит, не судьба мне избавиться от них. Придётся с этим как-то смириться.

Фрукты продолжали жить в нашем доме своей жизнью: то улыбались, то злились, но всё чаще смотрели на меня с ненавистью, и не прекращая делать попытки приблизиться ко мне. Иногда я ночью слышал их; слышал, как тихо открывается дверца шкафа на кухне, а затем что-то мягкое глухо падает на пол. Вскоре, стало привычным по утру находить то тут, то там разбросанный на полу или редис, или помидор, или гроздь винограда. Они неумолимо пытались добраться до меня, но не успевали до утра преодолеть большое для них расстояние от кухни до спальни, что и спасало меня. По-прежнему их рожи видел только я. Лишь однажды мне показалось, что Дэнни тоже их видит. Как-то раз я протянул ему мандарин, а он, вдруг, как одёрнет ручку, как отпрянет от него, будто я давал ему не мандарин, а голову крысы. Сынишка заплакал, завизжал, стал отмахиваться от цитруса, и давай скорее лезть ко мне на руки, испуганно озираясь на мандарин, как на куклу Анабель. И пока жена не убрала мандарин из поля его зрения, Дэнни исходил диким плачем в моих объятиях. Сильно я тогда испугался. Подумал было, что он видит их тоже. Но в дальнейшем подобное не повторялось, и я успокоился. Правда, после того случая мандарины он, всё-таки, ел с неохотой. – Диаш лукаво прищурил глаза. – Вы понимаете, что произошло? – Доктор пожал плечами. – Они давали понять мне, что я не один, кто их видит. Этим случаем с мандарином они как бы предупреждали меня, подавали мне знак, так сказать. Это много позже я всё понял, расшифровал их язык. Но тогда ещё не догадывался. Оказывается, они тогда ещё пока не торопили события, а просто терпеливо выжидали. Ночами шуршали в пакетах, скреблись по полу и приближались, приближались ко мне… Звучит, конечно, смешно.