Глазами физика

Когда я учился в школе, отец часто водил меня в художественные галереи и музеи, и именно тогда я начал по-настоящему влюбляться в искусство, потому что оно учило меня новым способам видения мира. Мне нравилось, что в галереях и музеях, в отличие от школы, вы поступаете в соответствии со своими интересами: останавливаетесь, где хотите, сколько хотите стоите у понравившейся картины и переходите к следующей, когда посчитаете нужным. Вы развиваете собственное отношение к искусству. Вскоре я уже ходил по музеям самостоятельно и начал довольно неплохо разбираться в живописи. Особенно глубоко я погрузился в Ван Гога. (Кстати, его имя на самом деле звучит иначе, как van Chocch, но если вы не голландец, оно просто непроизносимое – два гортанных звука, едва разделенных коротким «о».) Закончилось это тем, что в возрасте пятнадцати лет я прочел в классе лекцию о Ван Гоге. А еще я водил друзей на экскурсии в музеи. Так что, по сути, на преподавательскую стезю меня привело искусство.

Тогда-то я впервые осознал, какое это прекрасное чувство – учить людей любого возраста, расширять их кругозор, выходя в совершенно новые сферы. И мне по-настоящему обидно, что искусство может казаться людям таким же непонятным и трудным, как и физика тем, кому в школе не повезло с учителями. По этой причине я на протяжении последних восьми лет с большим удовольствием каждую неделю провожу викторину по искусству, вывешивая на доске объявлений в МТИ распечатанную из интернета репродукцию с вопросом «Кто художник?». Трое участников конкурса, давших больше всех правильных ответов за год, в конце года получают от меня призы – очень хорошие книги по искусству. Некоторые особо увлеченные ребята проводят в интернете часы, отыскивая верный ответ, и, делая это, параллельно изучают искусство! Мне так понравилась эта еженедельная викторина, что теперь я раз в две недели задаю такие же вопросы на своей странице в Facebook. Если хотите, можете поучаствовать.

А еще мне невероятно повезло сотрудничать с некоторыми удивительными, передовыми художниками. В конце 1960-х к нам в МТИ пришел немецкий художник Отто Пине, придумавший концепцию «небесного искусства»; он начинал как стипендиат и занимался научными исследованиями в нашем Центре передовых визуальных исследований, а позже возглавил его и управлял на протяжении двух десятилетий. Имея ко времени его прихода к нам опыт запуска гигантских аэростатов, я помогал Отто реализовывать некоторые из его замыслов «небесного искусства». Первый проект, над которым мы вместе работали, назывался «Эксперимент светящихся линий». Он состоял из четырех семиметровых полиэтиленовых труб, заполненных гелием, которые, закрепленные обоими концами, под дуновением ветра создавали на стадионах университета красивые изящные дуги. Мы связали все четыре трубы вместе, в результате чего получился длиннющий 28-метровый воздушный шар, и дали ему одним концом подняться в небо. А ночью мы включали точечные светильники, которые освещали части змееподобного воздушного шара, а те скручивались и извивались, принимая высоко-высоко в небе совершенно удивительные, постоянно меняющиеся формы. Зрелище просто невероятное!

В этих проектах мне, как правило, отводилась роль техника: я должен был определить, осуществимы ли идеи Отто с точки зрения размеров и форм воздушных шаров. Например, насколько толстым должен быть полиэтилен, из которого они сделаны? Мы хотели, чтобы шары были достаточно легкими, чтобы подняться в небо, но и достаточно крепкими, чтобы не лопнуть при сильном ветре. А на мероприятии в Аспене, проведенном в 1974 году, мы развесили многогранные стеклянные бусины на тросе «световой палатки». Чтобы добиться желаемого результата как с точки зрения физики, так и с точки зрения эстетики, я произвел множество вычислений, варьируя размеры воздушного шара и веса бусин. Признаться, мне невероятно нравилось находить физические решения, позволяющие реализовать потрясающие художественные идеи Отто.

А еще я получил невероятное удовольствие, когда мы делали огромный пятицветный воздушный шар «Радуга» для церемонии закрытия Олимпийских игр 1972 года в Мюнхене. Конечно, мы не имели ни малейшего представления о том, что Олимпиада закончится кровавой расправой над израильскими спортсменами и наша сорокапятиметровая «Радуга», выгнувшаяся над олимпийскими объектами, станет символом надежды перед лицом этой катастрофы. Когда я начинал использовать аэростаты для наблюдения за Вселенной, мне и в голову не приходило, что когда-нибудь я буду принимать участие в подобных проектах.