Глазами геолога

Мы приближаемся к месту назначения. По берегам реки Колымы просвечивающий лес. Должно быть, лиственницы, теряющие на зиму свои иголки.

Самолет круто разворачивается. Справа — высокий обрыв, слева — река, вдоль прибрежной полосы — черные коряги, похожие на осьминогов. Самолет, почти задев колесами воду, тормозит, снижается.

Утром нас ожидал автобус и, дребезжа, покатил к самолету. Следующая посадка на Чукотском полуострове, у городка Анадырь…

На плоской вершине холма хозяйничают холодный ветер и холодное солнце. Глаза слезятся.

Справа внизу море — зеленовато-серое, с белыми штрихами барашков. У горизонта — темно-синий силуэт корабля.

Глубоко врезаются в море, рассекая волны, скалистые мысы. В лощинах, прорезающих береговые обрывы, прячется матово-белый снег.

Слева горы — остроконечные, невысокие, с прямыми откосами. Они напоминают египетские пирамиды. В широких долинах поблескивают голубые, как небо, озера.

Склон холма исполосован следами машин и тракторов. Ярко выделяется палевая пыльная дорога. У основания холма по обеим сторонам дороги выстроились широкие и плоские, как спичечные коробки, дома. Вдоль побережья набросано в беспорядке множество разнообразных деревянных построек. Тут же белеет ребрами остов шхуны, словно скелет кита.

Большинство моих спутников, придя на базу, после беглого осмотра комнат втащили вещи и стали подготавливать ночлег. Кое-кто отправился в ближайший магазин «сообразить что-нибудь в честь прибытия».

Андрей и Борис бросили свои рюкзаки в угол и направились к дверям.

— Вы куда?

— Знакомиться с этим Клондайком.

Я присоединился к ним, хотя и понимал, что подобное нетерпение простительно лишь новичкам, которым вообще любой пустяк в диковинку.

Мы шли по деревянному пружинистому тротуару с независимым видом. Дощатые широкие постройки «барачного стиля» и просторные рубленые избы. Столовая с высоким крыльцом, возле которого навалена груда ящиков, пахнущая селедкой. Огромные деревянные чаны, куда подается вода из ближайшего озера. Длинный дом с бревенчатыми колоннами и красным, выгоревшим флагом на крыше.

Перебежали дорогу, поднимая пыль, два черноволосых малыша в засаленных клетчатых рубашонках навыпуск. Глаза чуть раскосые, блестящие, узкие.

Близ домов и возле дороги лениво бродят или валяются в пыли собаки, косматые и круглые — тюки грязной, свалявшейся шерсти, из которых поблескивают хитрые глазки да черные влажные носы. И ни одна даже ухом не поведет, когда проходишь рядом, чуть ли не наступая ей на хвост.

Мы свернули к морю и пошли, петляя между сараями и кучами мусора — множество пустых консервных банок. На крыше маленького сарая — длинные узкие нарты, и рядом — лысая пыжиковая шапка.

— Экзотика, — сказал Андрей.

На песчаном побережье, возле груды вещей, прикрытых брезентом, на земле распласталось несколько человеческих тел. У причала покачивалась лодка. В центре ее торчала невысокая мачта, на корме был подвешен мотор. Мы подошли к самой воде. Лежащие не шевелились. Одеты они были в зеленовато-серые куртки с круглыми капюшонами.

— В кухлянках, — пояснил Андрей. — Видно, на этом вельботе приплыли. Однако, не боятся холода!

Поеживаясь от холодного ветра, постояли недолго и отправились назад. По дороге заглянули в промтоварный магазин. Снаружи — обычный дом. Внутри — обычная большая комната.

Я подошел к полке с книгами. Андрей, облокотясь на прилавок, засмотрелся на карабины, стоящие в ряд у стены.

— Сколько? — спросил он небрежно.

— Есть разрешение?

Андрей перевел взгляд на большие охотничьи ножи в кожаных ножнах. Узнав, что они стоят недешево, тяжело вздохнул.

Борис попросил показать ему «вон те, что с краю, меховые носки».

— Ичиги! — мрачно уточнил Андрей.

Борис осмотрел ичиги, вывернул их мехом наружу, помял в руках и полез в карман за деньгами.

— Мне больше нравятся торбаса, — сказал Андрей, подчеркивая последнее слово.

— А это что за фрукт? — спросил Борис.

— Эх ты, чечако! Вот они, вроде унтов. Только не по карману. Ну и авансик же нам дали!..

И Андрей купил ичиги. И я тоже купил, хотя, говоря откровенно, не очень ясно понимал, для чего они мне понадобились.

«Домой» я вернулся в полночь.

В комнате было светло как днем: солнце нырнуло в море, но не утонуло. Из воды торчала, сверкая, малая его часть.

Спать не хотелось. На улице топали по звонкому тротуару одинокие прохожие.

Казалось, я где-то в Подмосковье. Дело за малым: не полениться, встать, одеться и выйти на платформу к последней электричке. Полупустой сонный вагон; вокзал; покатая площадь, которая кажется необычайно просторной без машин; железнодорожный мост; широкая асфальтированная улица; звонок позднего трамвая; каменная арка — и я дома.

Очень просто. Настолько просто, что не хочется торопиться, можно немножко подождать.

Но здесь уже за полночь, а в Москве нет еще двух часов дня — вчерашнего дня. И ощущение близости, должно быть, потому, что каких-нибудь три дня назад сидел я на работе. За окном на улице сновали торопливые, как муравьи, люди и бесшумно проскальзывали блестящие автомашины…