Глазами геолога

Подобное чувство появлялось — изредка — только вечерами. А с утра начиналась надоедливая суета: мы заканчивали приготовления к маршруту.

Если вам кажется, что геологу только и подготовки к дороге — сунуть вещи в рюкзак да не забыть молоток, — вы ошибаетесь. Перед тем как выехать в поле, приходится не один месяц готовиться. Прежде всего составляется программа работ, подсчитывается их стоимость, намечаются сроки.

Район работ изучается по картам, аэрофотоснимкам и описаниям прежних исследователей. Составляются даже предварительные карты — такие подробные, что может показаться, будто отряд недавно вернулся с поля. Тщательно подсчитываются необходимые продукты и снаряжение.

Начальник отряда, размахивая листком, божится начальству, что если ему не дадут все, что здесь перечислено, то он никуда и не подумает ехать, а если поедет, то наверняка «запорет работу». Бессердечные люди зачеркивают то одно, то другое, и геолог хватается за голову, пожимает плечами, разводит руками. А сам, искоса заглядывая в список, радуется, что еще так много осталось.

Но вот геологи садятся в самолет (или на пароход, или на поезд) и через некоторое время прибывают в район работ. Кончилась подготовка? Не тут-то было! Надо посетить местные организации, дособрать материалы, которые могут пригодиться в работе, и снова — снаряжение, продукты… И только тогда можно вздохнуть свободно, когда окажешься в поле (то есть в горах, в лесах, в пустыне или еще где-нибудь) с грудой вещей и с обычным опозданием.

Вот и мы добрый десяток дней простаивали у дверей кабинетов, сидели в геологических фондах, покупали продукты, отбирали и запаковывали свою амуницию, делали еще тысячу разных дел.

От этих утомительных забот мы устали. Не унывал лишь завхоз. Время от времени ему приносили откуда-то рыбу в грязном, залатанном мешке. Он доставал большой таз и вываливал туда скользкие плоские тела — они звонко шлепались одно об другое.

— Молодцы, что не забыли, гольца прислали, — приговаривал он, ловко орудуя большим кухонным ножом. — Эх, знатная рыбка! Жирна! Вялить в самый раз. Видал, как это делается? Погляди. Сначала голову отсекаешь. Потом режешь вдоль.

Он говорил, а руки его уверенно поворачивали блестящую рыбину. В нее с хрустом врезался нож с прилипшими к лезвию чешуйками.

— Резать лучше со спины. Жирок, который на брюшке, сохранится. Теперь выпотрошить. Готово! Посолим, распорочку поставим — и на солнышко. Как покроется корочкой — тут и готова. Высший сорт!

Я пытался ему помогать, но выходило у меня неловко и проку от меня было мало: пока я мучился с одной, он управлялся с пятью рыбами. И при этом рассуждал:

— Ничего, привыкнешь. Иной раз такое тут встретишь, что и не снилось. Раньше-то я, пока в городе жил, даже суп не знал, как сварить. А теперь никакой столовой не надо. Нет, калачом не заманишь! Я вот в жизни песцов не ловил. А здесь довелось. Помню, десяток за месяц поймал. Научили. К примеру, эти рыбьи ошметки можно не выбрасывать, а в ящик сваливать. А ящик в тундру отвезти да закопать в землю. Вонь от тухлой рыбы известно какая. Почует ее песец, к ящику прибежит. Есть-то сразу не станет — летом в тундре не голодно, — а местечко приметит, чтоб сюда зимой вернуться. Ну и ты тоже смекай — капканы ставить надо. Дело опять же не простое. У меня поначалу ничего не выходило. Не идет песец, и все тут! Потом узнал: тонкий нюх у него и для такого дела надо специальные валенки и рукавицы иметь. И зря не ходить в них, а только для охоты держать. Так что и ты себе на ус наматывай. Пригодится.

Мне нравилось слушать рассказы завхоза. Но, признаться, не всему я верил.

Он утверждал, что наледь, расположенная неподалеку в долине ручья, того и гляди, взорвется. О наледях-то я сам читал: не сказать, чтоб много, но вполне достаточно для первого знакомства. Мог дать несколько очков вперед завхозу. Знал, что наледи образуются от замерзания воды на поверхности; знал, что они бывают и грунтовыми (когда их подпитывают грунтовые воды) и речными. Завхоз, видно, не догадывался о моей осведомленности и давал волю своей фантазии: