Глазами художника: земляки, коллеги, Великая Отечественная

Итак, в памятный день нашумевшей экспедиции погода на редкость удалась. Внешний вид путешественников, их живописные лохмотья, обилие еды в столь скудное время «коллективного строительства» вызывали бурный восторг и зависть городской черни. Наш корреспондент, вооружённый вечным пером, еле успевал фиксировать в своём альбоме отборные образцы отечественного фольклора. Преодолев не без труда знаменитую гору банщика Ивана Ивановича, усыпанную битым стеклом и живописными отбросами, путешественники выбрались наконец за пределы городской окраины, сопровождаемые брехнёй доброй дюжины барбосов, шариков и шавок. Преодолев луг с его огородами, они взобрались на железнодорожную насыпь у чугунного моста через реку Ворону. С высоты им открывалась потрясающая картина безграничных далей, будто специально созданных для подвигов и славы отважных. Внизу у причала веером расположились жалкие лодчонки местных рыбаков. Среди них выделялась лишь одна лодка, схожая с яликом. Накануне описываемого похода она доставила организатору экспедиции – товарищу Маманину – немало хлопот. Под покровом тёмной ночи эта незамысловатая посудина, коварным образом замаскировавшись, переменила хозяина. Сейчас она гордо блестела на солнце свежеокрашенной поверхностью. Масса праздного люда толкалась у причала, очевидно в надежде увидеть здесь трогательные сцены прощания будущих героев с их жёнами, детьми и прочим барахлом. Напрасно! Вопреки установившейся морали, эти ротозеи не увидели здесь ожидаемого. Провожавшие героев родственники, сбросив с плеч тяжёлый груз, облегчённо вздохнули и весело устремились восвояси. Корреспондент Прасковьин, будучи сам, можно сказать, безродным, наблюдая подобную сцену, не мог удержать предательские слёзы, совсем некстати исказившие его артистический облик. Имея в глубокой провинции престарелую мать, да где-то в пределах столицы брошенную им на произвол стихии жену, он готов был и сам реветь белугой. В самом деле, подобная сцена, запечатленная талантливой рукой, утопила бы и равнодушного читателя в его собственных слезах. Погрузившись в лодку со своими пожитками, экипаж был тут же грубо оттолкнут от берега равнодушной рукой. Вытирая невольно рукавом и штаниной свежеокрашенную лодку, корреспондент воочию убедился, как у мужественного руководителя экспедицией, тов. Маманина, в его мощных руках дрогнуло весло, а у бравого комсомольца взамен горьких слёз из носу хлынула живительная влага. И сама природа дотоле равнодушная, отметила сей грустный факт набежавшим облачком. Среди торжественной тишины наша тройка была подхвачена быстрым течением, не рискуя сесть на мель в столь патетическую минуту. Тов. Маманин, как и подобало человеку его способностей, сел за руль. Этот, с позволения сказать «речной волк», бывал не раз в переплётах подобного рода. Сейчас он смело глядел вперёд… и его благородный профиль выгодно рисовался на фоне водной стихии. Причудливо одетый, как и прочие участники похода, он выглядел солидно…