Глазами маршала и дипломата. Критический взгляд на внешнюю политику СССР до и после 1985 года

В 7 часов 30 минут позвонил во Львов министру обороны СССР С. Л. Соколову (он проводил там оперативный сбор руководящего состава вооруженных сил), доложил обстановку и о принятых решениях, которые он одобрил. С 9 часов 26 апреля мобильный отряд полка гражданской обороны начал радиационную разведку района аварии. После обмена мнениями об обстановке с дежурными службами Совета Министров, Комитета госбезопасности и Министерства среднего машиностроения (оно ведало ядерной энергетикой) у меня сложилось впечатление, что масштабы аварии недооцениваются. Поэтому примерно в 10 часов 26 апреля связался с М. С. Горбачевым (он об аварии уже знал), доложил о возможных крупных масштабах аварии и принимаемых мерах, которые он одобрил. Одновременно М. С. Горбачев сообщил, что в 12 часов на место аварии для уточнения ее масштабов вылетает заместитель Председателя Совета Министров СССР (по топливно–энергетическому комплексу) Б. Е. Щербина.

К середине дня 26 апреля начали поступать данные воздушной и наземной радиационной разведки. Более объективная и полная информация в Генеральный штаб стала поступать с прибытием в район аварии во второй половине дня 26 апреля начальника химических войск генерал–полковника В. К. Пикалова. Огромные масштабы трагедии начали проясняться. В Москве очень помогли определить степень опасности аварии известный специалист химических войск академик генерал–лейтенант А. Д. Кунцевич и другие специалисты, работу которых он организовал. Наиболее опасными были два района заражения, образовавшиеся после взрыва реакторной установки четвертого блока.

Во–первых, образовалось мощное газоаэрозольное облако с сильным радиационным действием, которое перемещалось в западном направлении. Даже на расстоянии 50 км от источника доза внешнего облучения составляла к середине дня 26 апреля около 30 бэр.

Во–вторых, на территории станции возникли огромные источники радиации в виде развалин топливных элементов, графита, обломков, выброшенных взрывом.

Как выяснилось позже (через 8–10 дней), тогда же образовался еще и третий огромный регион, подвергшийся частичному (пятнами) радиоактивному заражению и охватывавший некоторые западные области РСФСР, Киевскую и Житомирскую области Украины, Гомельскую и Могилевскую области Белоруссии. Превышение обычного радиационного фона в десятки раз и более произошло на побережье Балтийского моря, а также в Швеции, Польше. В районе взрыва возникла серьезная угроза радиоактивного заражения водных источников (реки Припять и Киевского водохранилища). Только благодаря счастливой случайности, лишь потому, что в момент взрыва было западное направление ветров, газоаэрозольное облако не накрыло г. Припять с 50–тысячным населением, находящийся всего в нескольких километрах от места аварии. Тогда число человеческих жертв могло бы стать огромным.

Со второй половины 26 апреля в Генеральном штабе начались перспективная оценка возможных последствий аварии и определение мер по локализации последствий происшедшего.

Стало ясно, что в районе аварии для ликвидации ее последствий потребуется значительное количество химических, инженерных войск, частей гражданской обороны. Для изоляции района заражения и помощи в эвакуации жителей потребуется немало и мотострелковых частей. Руководство Генерального штаба пришло к выводу, что необходимо разрабатывать широкомасштабный план действий по ликвидации последствий аварии. Предстояло крупное мобилизационное развертывание войск с их перевозкой по воздуху и железной дороге в район бедствия практически из всех районов европейской части страны. В течение дня несколько раз связывался и консультировался с академиком А. П. Александровым, со многими министрами, с первым секретарем ЦК КП Украины В. В. Щербицким, с секретарем ЦК КПСС В. И. Долгих, несколько раз докладывал о развитии обстановки министру обороны, продолжавшему работу в районе Львова, испрашивая у него разрешения на проведение крупных мероприятий. Примерно в 18 часов со мной связался сначала Б. Е. Щербина, а затем генерал В. К. Пикалов, которые подтвердили и уточнили размер катастрофы, сообщили ряд деталей и высказали просьбу о подаче в район специальных частей и материальных ресурсов. Они же стали и первыми руководителями начавшихся аварийно–спасательных работ.