Глазами, полными любви

Вертолет, приземлившийся на пригорке, единственном сухом пятачке земли, произвел фурор среди местного населения, особенно среди самой юной его части. Мальчишки гроздьями облепили невиданное чудо. Пока Зоя Максимовна, тяжелая, неуклюжая, в черной кротовой шубе и толстой пуховой шали, пыталась втиснуться в кабину рядом с пилотом, ребята шмыгали, как мыши, под колесами, покуда их не отогнали подальше из соображений безопасности.

Когда тяжелая машина с тарахтением и гулом взмыла в воздух, бабушка Оля, мамина мама, временно вызванная на подмогу, перекрестилась и громко вздохнула:

– Ох, Господи, прости! Вот учудила моя дочь! Где такое видано, чтобы рожать на вертолете возили? Мы всю жизнь дома рожали, и ничего.

Вызов вертолета в категорию «причуд» не укладывался. Причины для беспокойства имелись серьезные. Первые роды в тридцать с копейками лет – не шутка и в наши дни, а при том уровне медицины, который существовал в шестидесятых годах прошлого века, ситуация требовала особого контроля. Нервничали не только мама и бабушка. Алексей Михайлович, трагически потерявший первую жену, места себе не находил до тех пор, пока ему не позвонили из райцентра и не сообщили, что роды прошли нормально. Он даже смирился с тем, что третьим ребенком в семье снова оказалась девочка.

Рождение Валюшки почти совпало с удивительным событием для страны и всего мира. Двенадцатое апреля, позже названное днем космонавтики, Наталья Алексеевна помнила так хорошо, словно оно махнуло ей рукой только вчера. Утром бабушка Оля отправила Натку в школу и осталась с маленькой Маринкой на хозяйстве. Чтобы облегчить ей заботы, первоклассницу на время определили на «продленку». В школе Натке приходилось оставаться до самого вечера. В тот богатый событиями день, как и в любой другой, после уроков продленщикам предстояло идти в совхозную столовую, где их ожидали накрытые столы. Откушав первое, второе и компот, ученики возвращались в школу, где под наблюдением дежурной учительницы надлежало заниматься выполнением домашнего задания – «домашки».

Щедро льющийся с небес поток солнечного апрельского света рождал в душе ощущение беспричинного счастья. Звенели ручьи, пели птицы, бесились мальчишки, стараясь столкнуть друг друга в глубокие лужи. Когда всей толпой ребятня ввалилась в столовую, там уже стоял шум. Взрослые что-то радостно говорили друг другу, то и дело слышалась незнакомая прежде фамилия: Гагарин.

Наконец кто-то включил репродуктор. После нескольких минут вещания о каких-то местных событиях в эфире ненадолго воцарилась тишина. Затем четкий, размеренный, торжественный голос Левитана произнес:

– Говорит Москва! Работают все радиостанции Советского Союза! Передаем сообщение ТАСС!

Далее Левитан взволнованно зачитал текст о том, что двенадцатого апреля 1961 года советский гражданин, летчик-космонавт Юрий Алексеевич Гагарин совершил первый в мире космический полет на корабле «Восток», проведя на орбите Земли 108 минут. Полет прошел нормально.

Все слушали, замерев. Научная и ненаучная фантастика на глазах обретала реальность. Никто не представлял, как выглядит космический корабль, сам космонавт, но всех завораживали слова «впервые в мире» и «советский». Когда радио, выдав радостную весть, затрещало и захрипело, люди, собравшиеся в столовой на обед, бросились поздравлять друг друга, начали обсуждать услышанное. Один дядька в толстом вязаном свитере, измазанном мазутом, пододвигая к себе тарелку с борщом, убежденно сказал, обращаясь неизвестно к кому:

– А что? И коммунизм построим! Вот увидите!

После услышанного по радио сообщения Натке не терпелось попасть домой, к телевизору. К тому времени в семье появился довольно неуклюжий, «самопальный», собранный «на коленке» мужем тетки Дины дядей Вадимом представитель бытовой электроники. В степном поселке обладателей чудо-техники можно было пересчитать по пальцам.

Вадим Васильевич Чепурной, или, как его звали близкие, Вадик, не мыслил жизни без технического творчества. Получив в еще строящемся новосибирском Академгородке просторную трехкомнатную квартиру, одну из комнат он превратил в настоящую домашнюю мастерскую. Огромный обшарпанный рабочий стол, притащенный из какой-то лаборатории, топорщился проводами, осциллографами, паяльниками и тому подобным добром. Собранные полностью и наполовину телевизоры громоздились вдоль стен, по углам, а то и вовсе нагло захватывали место в самой середине комнаты.

Всю продукцию дядя Вадик изготовлял безвозмездно, в порядке хобби – для родственников, друзей, родственников друзей… Если с ним и рассчитывались, то, скорее всего, какой-нибудь услугой. Молодые ученые были полны идей, но насчет денежных знаков… – в достаточном количестве купюры водились далеко не у всех. Заглядывая в логово супруга, пропахшее табачным дымом и канифолью, тетушка Дина только обреченно вздыхала, а когда реалии телевизионного производства допекали ее особенно сильно, грозилась, что «выкинет все когда-нибудь из комнаты к чертовой матери!»

* * *