Глазами волка

Плохо, что соревнование не в стрельбе У Лика оказались бы неплохие шансы. К тому же, у него теперь был недурной трофейный лук.

– Есть ещё пленные? – спросил он у Маэса.

– Нет, все остальные дозорные отошли, – ответил его приятель, – Видимо, успели поднять тревогу. Я гнался, но… ничего. В волчьем видя я бы догнал. Но поздно сообразил.

Лик посмотрел другу в лицо и догадался, что дело не в забывчивости. Маэс просто в очередной раз не упустил случая побегать с волками и покомандовать. Вот и забыл про метаморфозу… зато сберёг людей и поднял меньше шума.

– Он хочет решить всё поединком вождей, – сказал Лик.

– Ого, интересно! Хотя… ты как свои шансы оцениваешь?

– Я их трезво оцениваю. Вождём на тот день должен стать кто-то другой. Зови Анасагора, он мне нужен.

Пока Маэс звал привратика, Лик подошёл к перевёрнутой телеге. Агра лежала в тени, со связанными руками, похожая на свёрнутое знамя фаланги. Глаза прикрыты, но дышит слишком прерывисто. Нет, она не спит.

– Агра!

Девушка не пошевелилась. Лик наклонился и ткнул её пальцем в щёку.

Глаза открылись. Они были сердитые, но не сонные.

– Чего тебе надо? – спросила таврийка.

– Я хотел тебе вопрос задать.

– Я тоже хотела.

– Задавай!

Девушка удивлённо подняла брови. Лик продолжал смотреть ей в лицо.

– Скажи, ты как далеко тетиву натягиваешь – до плеча или до уха? – наконец, осведомилась девушка.

– До глаза, – ответил Лик, – Теперь моя очередь. Почему ты не сказала, что он твой отец?

– Не захотелось.

– Он вызвал меня на бой. Сказал, что его армия готова заключить союз – но командовать будет победитель.

– Понятно.

– Это безумие! Зачем терять бойца?

– Он так решил.

– Он думает, что лучше потерять одного, чем потерять всех из-за распри между командирами?

– Может быть. Он выйдет в бронзовых доспехах и с железным скифским мечом. Знаешь, короткий такой…

– Такой меч называется акинак.

– Спасибо, буду знать.

– Зачем ты мне это рассказываешь? – Лик хмурился.

– Ты сам только что жаловался, что я мало тебе рассказываю.

– Но зачем ты подсказываешь мне оружие твоего отца? Ты хочешь, чтобы я победил? Ты думаешь, я смогу вернуть твою сестру, а отец не сможет?

– Что думаю – это моё дело. Я пока ещё не рабыня, а почётная пленница.

– А что ещё хочешь рассказать?

– Ничего, – девушка закрыла глаза.

Лик посидел, посмотрел на неё, но ничего не изменилось. Он поднялся и пошёл на другую сторону стоянки.

– Я хочу сказать ещё, – послышалось из-за спины.

Лик замер.

– Говори, я слушаю, – сказал он, не поворачивая головы.

– Подойди обратно.

– Ты не рабыня, – произнёс Лик, – Но и не командир. Почему я должен тебя слушаться?

– Я хочу кое-что сказать.

Лик развернулся и подошёл снова. Опустился на колени.

Девушка отодвинула голову – насколько это возможно для связанного человека:

– Ты чего? – спросил Лик.

– Почему ты встал на колени?

– Чтобы ты могла передать свой секрет тихо. Ты же не хочешь, чтобы все услышали.

– А вдруг я хочу громко?

– Тогда ты не стала бы меня звать.

– А, хорошо. Скажи, тебе нравится быть волком?

– Я привык.

– А хотел бы перестать?

– В этом нет смысла.

– Ну… ты мог бы стать совсем человеком. Или совсем волком.

– Разве я недостаточно человек?

Девушка усмехнулась.

– Поцелуй меня, пожалуйста.

– Что?

– Ну скучно лежать. А любовь – развлекает. Вы же даёте мне воду. А почему бы не дать развлечений?

– Без любви протянешь дольше.

– Все мальчики так думают, – девушка захихикала.

Лик смотрел на неё с глухим раздражением. Целовать девушку не хотелось. Хотелось укусить.

Лик сжал губы, постарался дышать ровно. Потом наклонился и быстро поцеловал в щёку.

– Ого! Ты чего? – девушка была удивлена.

– Пленные должны хорошо содержаться, – ответил Лик, – За хороших пленных работорговцы дают хорошую цену. Всё, до свиданья. Лежи тихо. Захочешь в туалет – зови на помощь. Дозорный придёт.

– А вдруг он тоже целоваться полезет?

– Ты же хотела поцелуев.

– Я хотела поцелуев героя, а не горного сброда.

– Они все в волчьем виде, какие тут поцелуи. Всё, лежи тихо.

– Береги себя, ликантроп. Ты смешной и странный.

– Очень приятно, спасибо, – Лик зашагал прочь.

Пот колол глаза.

Лик вспомнил одну историю из рассказов Маэса. Он услышал её, казалось, сотню лет назад, когда они ещё жили в Херсонесе и были полны надежд.

Некий чародей, называвший себя Баламуд, как-то появился в Византии, что в Вифинии, и сказал, что будет учить ликантропии. Приходи в схолию к Баламуду, плати, как за урок десяти хороших геометров, – и научишься метаморфозе. Будешь бегать волком не хуже галата. Надо сказать, что про невриев в Вифинии знают мало, а ликантропию называют галатской наукой. И сам Баламуд утверждал, что поклоняется галатским богам и чуть-чуть не добился от городского совета участка и мрамора на постройку оракула загадочного Трёхликого Бога.