Глазами волка

– С чего вы взяли, что я вожак?

– Потому что у тебя жезл.

– А это его жезл, – Лик протянул жезл Маэсу.

– Вот потому ты и вожак, – заметила женщина, – Ты можешь отдать свой жезл кому угодно. А вот он взять твой жезл без спроса – не может. Иди наверх. Хватит разговаривать.

Сейчас, у подножья горы, Лик ощущал, что вся подготовка к битве была большим ритуалом. В этом ритуале было много нелепых церемоний, а ещё – привкус смертельной опасности. И именно этот привкус делал ритуал священным.

Лик не верил богам, которые не пьют крови.

Он поднимался по тропе, не замечая времени. Каждый встречный камень пытался его обмануть – он казался очень, невероятно важным – хотя всё по-настоящему важное было на вершине. Один раз невриец бросил взгляд вниз, и разглядел, как, у подножья вышагивает возбуждённый и всклокоченный Маэс.

Лучше бы он прикинул, как незаметно подкрасться к женщине. Может быть, вплавь? Лик подумал, а потом снова сосредоточился на дыхании и подъёме. Если он победит, то подкрадываться будет не надо. А если проиграет – шансов у Маэса слишком мало.

Не больше, чем шанс выбросить комбинацию Фагимасада одним броском игральных костей…

Противник уже ждал. Он был среднего роста, с серым суровым лицом и выгоревшими, когда-то рыжими волосами. Ещё не старый, крепкий мужчина в одежде из нарочито грубых волчьих шкур. В руке – уже обнажённый акинак, тот самый, про который говорила Агра.

Если бы Лик встретил его на улице Новой Столицы, то не обратил бы внимания.

Вождь тавров не произносил ни одного слова. А до этого говорил, но сам не показался. Почему-то не удавалось совместить тот голос с этим человеком. Может, говорил кто-то другой, а потом просто послал вместо себя лучшего бойца?

Лик не стал над этим раздумывать. В его положении достаточно одержать победу. А проникать в чужие коварные планы будем потом.

Невриец вскинул жезл, словно копьё левой рукой и достал свой кинжал.

Лик не просто так требовал именно кленовую ветку – вырезанный из лёгкой древесины, жезл был легче кинжала и почти не ощущался в руках, хоть и был очень прочным. Такая мелочь может решить исход боя. А сам Лик был раза в полтора легче противника.

Лик сорвал повязку, уже голым встал в боевую стойку и оскалился, обнажив клыки. У ликантропов это получается особенно натурально.

В конце концов, какая разница, как ты умрёшь, если ты всё равно без брони – голым или полуодетым?

Разглядывая слабый блеск солнца на акинаке врага, Лик вдруг вспомнил, когда последний раз фехтовал. Это было лет в четырнадцать. С другом Авасием, на деревянных палках.

Бой начался без предупреждения. Лик заметил, как рука двинулась под шкурами – и тут же отскочил в стороны.

Выпад! Мимо. Акинак двигался достаточно быстро, чтобы Лик не успевал его разглядеть.

Отступая с выставленным кинжалом, невриец прикидывал угол следующей атаки. Это было похоже на бой с пастушеской собакой – и точно так же, каждая ошибка стала бы последней.

Ещё выпад. По обнажённому плечу юного неврийца скользнула тёплая волна – это мускулистая рука взрослого воина пронеслась в двух пальцах от его кожи. Лик снова отскочил в сторону, но акинак вдруг пошёл по дуге, словно угадал его движение. Лик оттолкнулся пятками и уже в прыжке метнул свой нож.

У взрослого воина было одно мгновение, чтобы отреагировать. Он отклонился и отступил на шаг. Рука со смертоносным акинаком нырнула вниз, чтобы замахнуться для следующего удара, а глаза лишь на одно сердцебиение отклонились за улетевшим в траву кинжалом, сине-зелёным от патины.

И именно в это мгновение Лик оттолкнулся от земли, взмыл в воздух и быстрее, чем рука противника успела поднять тяжёлый акинак, врезал ему в висок своей деревянной палкой.

Свежий клён жалобно хрустнул и пошёл трёщиной.

А взрослый противник охнул, захрипел, попытался ударить кинжалом – а потом левая нога оторвалась от земли и он повалился в траву, похожий на тряпичную куклу.

Лик летел дальше, уже по инерции. Он кубарем покатился по лужайке. Мокрая от росы трава щекотала спину. Прямо мимо его лица прошмыгнула из норы возмущённая мышь.

Юноша поднялся на ноги и почувствовал, как задубели его пятки – они не чувствовали ни росы, ни травы, ни земли. Не обращая внимание на потерянный кинжал, он побежал обратно к противнику.

Тот уже поднялся на четвереньки и нащупывал оружия. Рот бормотал немыслимое таврийское ругательство, которое не уцелело в говоре степных скифов.

Лик понимал, что быстрота – его единственное преимущество. Без одежды и с лёгкой деревянной палкой он был намного легче вождя. А закалённые метаморфозами мышцы давали сравнимую силу. Он победит, только если успеет…

Невриец в два прыжка он оказался возле противника и принялся колотить его жезлом, как колотят шкуру прежде, чем погрузят в яму.

По шее! Голове! Шее! Голове!

Жезл грустно кракнул и сломался, кусок отлетел прочь. Лик даже не посмотрел в ту сторону – только руки скользнули ниже. Он держал оружие, как двуручный меч. и разил им, словно молнией.

По белой древесине поползли струи крови. Мужчина рухнул лицом в землю и захрипел. Лик столкнул ногой шапку и изо всех сил добавил.