Глиф

В разбитое окно как раз заглянула луна — полная, желтая, ноздреватая — и стало видно, что на засыпанном мусором и осколками люстры полу нарисован глиф.

— Однако, — с уважением в голосе сказал Радомский. — Постаралась, ведьма. Кропотливая… Только что это за хрень-то?

— Дерево Сефирот, — ответила Ника. — Каббала. Читали «Маятник Фуко»?

В ответ Радомский только выматерился.

— Как же они уже все задолбали, оккультисты хреновы…

— Тихо! Слышите?

Из платяного шкафа, чудом не пострадавшего при перестрелке, донесся шорох.

Радомский перешагнул, стараясь не наступить, через глиф и взял с этажерки тяжелую, на вид старинную, ступку с пестиком. Ступку тут же поставил обратно, а медный пестик перехватил на манер дубинки. Подкравшись к шкафу, замахнулся пестиком и кивнул Нике. Та рывком открыла дверцу.

— Не надо! — вскрикнул знакомый детский голос. — Не стреляйте!

Это был Женька-Клеврет, сидящий под грудой драповых пальто и пуховых шалей.

Кухонькая у Анжелы была крошечная и загаженная донельзя (все, абсолютно все, покрывал слой копоти и пыли). Анжела точно не относилась к числу старательных хозяек, и готовила здесь крайне редко. Из мусорного ведра торчали коробки из-под пиццы.

Ника с трудом отыскала сравнительно чистый стакан и наполнила его водой из баллона с помпой, после чего вернулась в комнату.

Женька уже отходил после истерики. Его перестало трясти, он даже выбрался из шкафа — вот только слезы все еще градом катились по щекам.

— На, — Ника протянула ему стакан. — Выпей.

Она похлопала себя по карманам и спросила Радомского:

— У вас нет ничего сладкого?

— Есть, — удивился тот и протянул ей «Сникерс». — А зачем?

— Ему нужен сахар, — пояснила Ника. — Быстрее отпустит… Жуй! — приказала она Женьке.

Мальчишка послушно впился зубами в батончик, запивая водой из стакана.

— Что тут произошло? — не выдержал Радомский.

Клеврет сделал судорожное глотательное движение и ответил.

— Не знаю! Я спрятался!

— Мы в курсе, что ты спрятался, — еле сдерживаясь, сказал Радомский. — А что было до того?

— Анжела… меня позвала… — прерываясь на шоколадку, начал рассказывать Женька. — Не знаю, как… как будто бы — голос в голове. Сказала — приходи. Я пришел, а она тут рисует, вон, на полу. Сказала, надо обождать. Мы ждали. Потом приехала машина. Там были какие-то гопы, по-моему, те же, что Ромчика… ну, похитили. А с ними девчонка, красивая такая. Она у них вроде как за главную была. Она дала Анжеле винт от ноута. Анжела сказала: подключай. Я и подключил, к системнику. А потом ее ноут подключил, по сетке. А тут байкеры приехали. И началась пальба. Я и спрятался.

— Девчонка была — высокая, худая, длинные светлые волосы? — уточнил Радомский.

— Угу. Ее вроде Илоной называли…

— За главную, значит! — скрипнул зубами Радомский.

— Мне так показалось. Они вообще странные были, гопы эти. Один вообще не разговаривал, только рычал. А другой, бритоголовый... Обдолбанный, что ли. Глаза стеклянные…

— Подождите, — сказала Ника. — А что было потом? После стрельбы?

— Не знаю, я в шкафу сидел…

— Но слышать-то ты что-то слышал, так?

— Вроде бы Анжела в машину села. Она еще Илоне сказала: вот, мол, и все, жертвы принесены, ключ у меня, пора действовать. И сказала, куда ехать.

— И куда же? — взревел Радомский.

Женька весь сжался и выдавил:

— В телецентр…

— Ах ты ж сука… — прошипел Радомский. — На своих двоих нам ее не догнать!

— Тихо! — опять сказала Ника. У нее, после попадания в привычную обстановку (кровь, гарь и смерть) будто бы обострился слух. — Кажется, машина.

Шум мотора ей не почудился: вскоре хлопнула дверца и через мгновение — скрипнула калитка.

— Везет, — прошептал Радомский. — Проблема транспорта решается сама собой…

28

С Белкиным было что-то не так. Неправильно. Он протиснулся мимо Ромчика в квартиру, Рома успел только «здрасьте» сказать, а Белкин уже рыскал по комнатам, изучая разгром и ремонт. Дверь в студию со связанным Вовой Ромчик прикрыл, поэтому Белкин сосредоточился на гостиной и коридоре.

— Где она? — спросил он. — Где Ника?!

— Нету, — сказал Рома, разглядывая Белкина. — Ушла.

Одет гость был как последний бомж. Драная курточка, чуть ли не с помойки, с разошедшейся молнией, схваченная на талии поясом. Под курточкой — мешковатый свитер в жирных пятнах и с воротом, растянутым настолько, что видны бинты на груди, обильно политые чем-то желто-оранжевым. Пахло от Белкина — как в аптеке, карболкой и дезинфекцией. Волосы всклокочены, глаза горят, будто два уголька, движения резкие, дерганые…

Стоп!

Стоп-стоп-стоп!!!

А где костыли? Где кресло-каталка?! Белкин даже не хромал!!!

Прикидывался? Симулировал? Но зачем?!

— Там что? — Белкин кивнул на закрытую дверь.

— Не твое дело! — Рома задрал подбородок.

На дерзость Белкин внимания попросту не обратил: шагнул вперед и пинком распахнул дверь.

— О как! — сказал он, увидев Вову. — Ну-ну… — добавил он, разглядывая карту на стене. — Как я и думал… Ай да Ника… А ведь как играла… как прикидывалась…

— Что вам… тебе здесь надо? — спросил Рома.

— Ключ, — коротко ответил Белкин. — Мой ключ к игре. Который у меня украли.