Глина

— Нет! — говорю. — Так нельзя!

— Вставай, зверюга!

Ком приподнялся. Перекатился, встал на четвереньки. Я стою с ним рядом. Пытаюсь его поддержать. Голоса из него не исходит. Встает он медленно, неловко.

— Отстань от него! Ты что, не видишь, как ему страшно?

— А вот это совсем хорошо, — говорит Стивен. — Дейви переживает за тебя, Ком. А ну, вставай, зверюга!

Ком встал на колени, потом на ноги.

— Стивен, черт, ему же больно!

Ком стоит рядом со Стивеном. Стивен наклонился ко мне через разделяющую нас тьму:

— Думаешь, меня волнует, что ему страшно? Думаешь, мне не плевать, что ему больно? Так, наверное, и создают настоящего монстра, Дейви: берешь и таскаешь его взад-вперед между жизнью и смертью. Пусть помучается, пусть почувствует истинный ужас. — Ухмыльнулся. — А уж потом можно задать ему работку.

Встал во весь рост, что-то шепчет Кому в ухо. А смотрит при этом на меня.

— Ком, — говорит. — Это Дейви. Он помог мне тебя сотворить. Он, по идее, должен тебя любить и заботиться о тебе. Но Дейви оказался дьяволом. Он пытался тебя уничтожить, Ком. Пытался тебя убить. Что ты об этом думаешь?

Смотрят на меня оба, мальчик и монстр, и такая между ними невероятная гармония: монстр неподвижен, как смерть, а мальчик говорит так тихо, улыбается так сладко — шепчет свои указания.

— Итак, Ком, — говорит Стивен, — приказываю тебе уничтожить этого дьявола Дейви. Убить его.

Истукан сделал шаг ко мне. Протянул руку.

Стивен оскалился. Изо рта капает слюна.

— Убей! — рычит. — Убей, Ком! Убей!

Я пячусь, подняв руки.

— Нет, Ком! — говорю. — Ком, не надо!

А он все равно хватает меня за горло.

— Ком, пожалуйста. Нет! Нет!

Руки его сжимаются. Слова уже не скажешь. И дышать трудно.

— Да! — говорит Стивен. Подходит ближе. — Давай, Ком. Не медли!

Я заглядываю Кому в платановые глаза. И в голове у меня начинают звучать его слова, совсем хрупкие, налитые болью.

«Ах, повелитель… ах, повелитель…»

И хватка начинает ослабевать.

— Ком, — выдыхаю. — Отпусти, пожалуйста.

И он повинуется. Опускает руки. Бухается на колени, свешивает голову до земли.

Стивен сплевывает.

— Мерзость какая, — шепчет. — Слишком в тебе, Ком, много от Дейви.

Я собираюсь с силами, начинаю дышать.

— Ну давай, — говорю я Стивену. — Убей меня, как ты убил Черепа.

Он вытягивает руку, проводит у меня перед глазами. Я отшатываюсь.

— Ну давай же, — говорю я ему. — Попробуй, Стивен. Мы делаем круг, а потом кидаемся друг на друга.

52

Хватаем друг друга за горло. Он бьет меня коленом раз, другой. Я его кулаком под ребра, мы расцепляемся, бранимся, рычим, плюемся, зыркаем глазами.

— Ты, — говорит Стивен. — С самого начала ты никуда не годился. Мне бы раньше сообразить. Слишком ты слабый, тупой, слишком маленький.

Деремся дальше. Я тыкаю его лицом в землю. Он выворачивается.

— В следующий раз я все сделаю сам. — Он сплевывает слюну, сопли и кровь. — Сотворю монстра, в котором будет одно зло и ничего больше.

Деремся дальше. Расцепляемся. Я дрожу от напряжения.

— Без меня у тебя бы не вышло, — говорю.

— Не вышло? Да я почти на что угодно способен, Дейви. Ты мне только мешал.

Замахиваюсь. Кулак пролетает мимо. Стивен перехватывает его, дергает, кусает, вгрызается. Я отпихиваю его голову другой рукой. Деремся дальше, снова бухаемся на землю.

— Может, твое предназначение было в том, чтобы указать мне путь, — говорит Стивен и смеется. — Ты был моим слугой, Дейви. Ха! А теперь самое время дать слуге пинка под зад.

Мы стоим на четвереньках, по-звериному льнем к земле. Таращимся друг на друга сквозь тьму.

— И у меня есть предназначение, — говорит он. — Только я не обрету его в простецком, глупом, немудреном Феллинге рядом с простецким, глупым, немудреным парнем.

— Ну так найди кого другого.

— Найду. — Утирает лицо рукавом. — Но прежде чем уйти, я расскажу тебе про свою мать и своего отца. Чтобы ты понял, на что способен Стивен Роуз.

Смотрю на него, жду. Он ухмыляется. Знает, что я хочу знать.

— Твоя мама… — говорю.

— Дрянь, — говорит. — Сука.

— Она больна.

— Она повернутая.

— Ты ей нужен.

— Плевать я на нее хотел, — говорит. — Тьфу!

И действительно плюнул.

— Вот тебе правда про мою мать, — говорит. — Она меня не хотела. Она меня не ждала. Представь себе, она говорит, что они с моим глупым папашей бросили все эти общие дела за два года до моего рождения. Говорит, что всего за месяц глянула себе на живот и говорит: «Чтоб мне провалиться, похоже, полна утроба!»

— Так не бывает.

— В твоем мире, Дейви, может, и нет. А в моем…

— Так не бывает.

— Ха! А потом она разглядела, что там из нее скоро вылезет, и захотела, чтобы ничего не было. Да только уже было поздно. От этого у нее мозги и скособочились. От этого, да еще от того, что она сидела с нами за столом, когда я убил папу.

Оскалился. Рискнул, подполз ближе. Чуть не прижимается лицом к моему. Я чувствую его дыхание.