Глиняный бог

— Штук семьдесят уже набрал. Большинство из них изучают историю, литературу, искусство, музыку, философию.

— Ну, это не то, Сенди, это нам не годится. Пусть остаются философствовать здесь. Нам нужны физики, математики, химики, инженеры. Собирай этот товар. Запиши такие фамилии: доктор Роберто, доктор Хейнс, доктор Родштейн и доктор Мюллер. Если попадутся, немедленно отправляй ко мне. Не забывай самого главного: нам нужны специалисты по ядерной физике.

— Слушаюсь.

Полковник Семвол вышел из‑за стола и несколько раз прошелся по кабинету. Подойдя к двери, он нажал едва заметную кнопку, и в комнату вошла миловидная девушка. В ней не чувствовалось ничего военного. Слегка накрашенные губы делали ее более взрослой, чем она в действительности была. Ее большие зеленые глаза выражали вопрос.

— Лиз, вам придется переодеться, — сказал полковник, окинув ее добродушно–насмешливым взглядом.

— Как, господин полковник? — удивленно спросила девушка.

— Я надеюсь, вы не забыли захватить с собой гражданское платье? С сегодняшнего дня вам придется с военной формой расстаться. К нам скоро начнут прибывать почтенные ученые мужи, и мы не должны пугать их своим воинским видом. Особенно вы, — добавил он весело.

— Что вы, полковник, какой у меня воинский вид! — воскликнула Лиз. — Но если так нужно, я немедленно переоденусь.

Лиз повернулась и хотела выйти.

— Кстати, вы получаете письма от отца?

— Да, только вчера.

— И что он пишет?

— Он заранее вас и меня поздравляет с окончанием войны. Заранее потому, что когда он писал это письмо, война еще продолжалась. И еще он сообщил интересную новость. Его приглашают куда‑то на работу… Куда — он еще сам не знает. Но приглашение он получил лично от президента фирмы “Сиенция”, от самого господина Саккоро.

— Ого! — воскликнул Семвол, которому давным–давно было известно все, что говорила Лиз. — Саккоро кое‑что да значит.

“Саккоро кое‑что да значит”, — повторил он мысленно. Недаром он, полковник Семвол, и майор Сулло и многие другие офицеры, которых после войны ожидала отставка, позаботились заранее связать свою судьбу с этим могущественным человеком. Саккоро — это куда надежнее, чем официальная военная служба, да еще когда война кончается…

— Да. Вот, собственно, и все новости. Отец благодарит вас за то, что вы таким чудесным образом дали мне возможность посмотреть Европу.

При этих словах девушка смущенно посмотрела на свою военную форму. В ней‑то и заключался “способ посмотреть Европу”.

— Ну, и понравилась вам Европа?

— Да… Но мне так жалко этих людей, которые перенесли ужасную войну. Я видела столько разрушений и столько несчастья… Я просто не понимаю, почему люди могут быть так жестоки друг к другу?

— Вы еще очень молоды, Лиз, — сказал полковник, положив руку ей на плечо. — Когда вы повзрослеете, все будет казаться вам значительно проще. Вы тогда поймете, что войны были, есть и будут, пока на земле существуют люди, говорящие на разных языках и думающие по–разному.

— Но разве войны возникают только поэтому?

— Есть и другие причины, но об этом как‑нибудь в другой раз. А сейчас, Лиз, идите переодевайтесь.

Когда девушка вышла, в аппарате что‑то щелкнуло и раздался торопливый голос:

— Господин полковник, докладывает комендант Зондерштадта.

— Так, так, — сказал Семвол, быстро подходя к столу.

— Названные вами люди: Хейнс, Родштейн и Мюллер у нас в комендатуре.

— Хорошо! Чудесно! — воскликнул Семвол. — А доктор Роберто?

— Его нет. Мюллер утверждает, что он был убит во время взрыва фугасной бомбы. Он говорит, нашей бомбой, полковник.

— Убит? — громко переспросил Семвол.

— Мюллер говорит — убит.

— Гм–м–м, — промычал Семвол, теребя подбородок. — С этими людьми что‑нибудь есть: книги, чертежи, записи?

— Нет, ничего. Они говорят, все погибло при бомбежке.

— Хорошо, Инзер. Организуйте для них транспорт и высылайте ко мне. Под охраной.

— Может быть, покормить и оказать кое–какую помощь? Мюллер ранен.

— Нет, не надо. Это будет сделано здесь.

“Человеку не нужно давать опомниться. Пусть он голоден, раздет, болен или ранен. Никакого сострадания. Только тогда победа будет полной”, — вспомнил полковник Семвол слова одного из своих наставников в военной академии.

3

Автомобиль с учеными прибыл не вечером, как предполагал полковник Семвол, а поздно ночью. Он уже спал, когда к нему в спальню постучал адъютант и спросил, что делать с приехавшими.

В это время три человека с серыми измученными лицами, в грязной истрепанной одежде, еле волоча ноги от усталости, голода и боли, вошли в огромный пустой зал в сопровождении двух солдат.

Человек с рукой, перевязанной грязной тряпкой, подошел к широкой лестнице, ведущей на верхний этаж, и опустился на ступеньку. К нему присоединились и остальные. Они сидели молча, не глядя друг на друга, не двигаясь. Солдаты также застыли в противоположном конце зала, уподобившись каменным рыцарям.

Через несколько минут тишина была нарушена, и под самым потолком зала эхо повторило несколько раз:

— Господин Хейнс, прошу вас войти!