Глиняный бог

Однако вскоре после того, как я произвел минимум двести анализов, я вдруг сделал открытие: получал ли я чистые вещества от Шварца или “грязь” от Пуассона, я почти всегда обнаруживал кремний. Кремний в сочетании с другими элементами назойливо фигурировал почти везде. То он входил в кислотный остаток, то в радикал органического соединения, то встречался в качестве комплексного иона в сочетании с другими элементами, но кремний был почти всегда. Я сказал — почти, потому что было несколько анализов, в которых кремний не обнаруживался, но зато там обнаруживался другой элемент четвертой группы периодической системы Менделеева — германий.

Это было важное открытие, и я сделал его совершенно самостоятельно. Оно чуть–чуть, как мне показалось, приблизило меня к ответу на мучивший меня вопрос: чем занимаются здесь немцы. Когда же я убедился, что здесь исследуют соединения кремния, мне вдруг все стало еще менее понятным, чем раньше. Как химик, я знал свойства кремния и его соединений. Я мысленно перебирал в своей памяти многие из них, и они, как я был почти уверен, не могли представлять большого интереса. Соединения кремния — это песок, это различные твердые минералы — кварцы, граниты, шпаты, это стекло, жидкое и твердое, это материалы для режущих инструментов, вроде карборунда. Кремний — это различные силикатные изделия: кирпич, фарфор, фаянс… Все это давным–давно известные вещи. Стоило ли забираться в пустыню, чтобы тайком от всего мира, исследовать соединения кремния? Наконец я решил поговорить об этом вначале с Пуассоном, а после со Шварцем.

Разговор с Пуассоном просто не состоялся. На вопрос, почему в его анализах почти всегда присутствует кремний, он вдруг нахмурил брови, затем, как бы боясь, что его могут подслушать, шепотом сказал:

— Взгляните вокруг. Кругом песок. Песчаная пыль всегда может попасть в препарат. А известно, что даже ничтожные следы кремния легко обнаруживаются.

Это было сказано с таким видом и так выразительно, что почти означало: “Не будьте идиотом и не задавайте неуместных вопросов”.

Я его об этом больше спрашивать не стал, так как понял, что он врет. В его препаратах кремния всегда было очень много. Не мог же он специально сыпать в пробирки песок!

Разговор с доктором Шварцем оказался более интересным. Как‑то я принес ему стопку анализов. Когда он стал рассматривать один из них, я сказал:

— В отношении этого я не совсем уверен.

— Почему? — поднял он на меня свои светло–голубые глаза. Он всегда имел привычку, рассматривая что‑нибудь, жевать кончик спички. Это он делал и сейчас. Но после моего замечания мне показалось, что его лицо, всегда спокойное и самоуверенное, вдруг стало настороженным.

— Здесь я не обнаружил кремния, — ответил я, не спуская с него глаз.

— Кремния? А почему вы думаете, что он обязательно здесь должен присутствовать?

— Я его нахожу, как правило, во всех препаратах, которые вы мне передаете. Мы ведь работаем с соединениями кремния?

Последний вопрос я задал, стараясь казаться как можно более безразличным и спокойным, хотя по совершенно непонятной причине сердце у меня сильно стучало. Какое‑то сверхчутье подсказало мне, что сейчас я коснулся чего‑то такого, что является страшной тайной.

Вдруг Шварц громко расхохотался.

— Боже, какой же я идиот! И все это время я заставил вас мучаться над вопросом, с какими соединениями мы имеем дело? А ведь мне нужно было об этом вам сказать с самого начала. Ваша работа приобрела бы совершенно иной смысл.

Насмеявшись вдоволь, он вытер платком слезящиеся глаза и спокойно, но весело произнес:

— Ну конечно, конечно, мы занимаемся изучением и синтезом кремнийорганических соединений. Мы занимаемся органическими соединениями кремния. Вот и все. Вот в этом и вся наша работа.

Я продолжал смотреть на него удивленными глазами, как бы спрашивая: “А почему именно здесь, в пустыне?”

Однако он ответил и на этот невысказанный вопрос:

— Знаете ли, кремнийорганические соединения очень мало изучены. Те, которые до сих пор были синтезированы, пока не имеют никакого практического значения. Однако им, по–видимому, принадлежит будущее.

Доктор Шварц встал и подошел к большому книжному шкафу. Он извлек немецкий химический журнал и передал мне.

— Вот, возьмите и прочтите здесь статью доктора Грабера о кремнийорганических соединениях. Этими соединениями профессор занимался еще до войны. Сейчас он продолжает свои исследования в том же направлении. Почему здесь, а не в Германии? Это совершенно ясно. Истинная наука требует уединения.

УРАГАН

Через полгода моя жизнь вошла в монотонную колею. Наступила зима. Она отличалась от лета тем, что вскоре после захода солнца становилось так холодно, что выходить на дозволенную вечернюю прогулку совершенно не хотелось. Электрическая печь не согревала моей комнаты, и поэтому сразу же после наступления темноты я забирался под одеяло и читал.