Глиняный мост

В прошлом, в тот год, что отводился для их дружбы, временами это – быть Клэем и Кэри – давалось им легко: они жили кверху и во всем вместе. И все же было столько моментов… Случалось, он останавливался и напоминал себе: он не должен был так влюбляться.

Как мог он думать, что достоин?

Да, можно смело сказать, они любили друг друга, – на крышах, в парках, даже на кладбищах. Они гуляли по улицам конных кварталов; пятнадцати и шестнадцати лет от роду – касались друг друга, но никогда не целовались.

Девочка была доброй, в зеленом луче: ясноглазая Кэри Новак.

А мальчик был мальчишкой с пламенем в глазах.

Они любили друг друга едва ли не братски.

В день телефонного справочника они принялись звонить по списку, начав сверху.

Инициала Э. в списке не было, так что решили обзвонить всех, надеясь, что найдется родственник.

Номер четвертый оказался тем самым. Его звали Патрик Хенли. Он сказал:

– Что? Кто? Эбби?

Говорила с ним Кэри, потому что звонили они по очереди, телефон за телефоном, Кэри вызывала второй номер, затем четвертый. Первым она заставила звонить Клэя. Они оба слушали, склонившись к трубке, и по настороженному тону оба поняли: нашли, точно. Все остальные не дали зацепок. Кэри сказала, что они ищут женщину, приехавшую из места под названием Фезертон. Однако человек на том конце повесил трубку.

– Похоже, надо туда ехать, – подытожила Кэри и вновь зашелестела справочником в поиске адреса.

– Эрнст-плейс, Эденсор-парк.

Шел июль, и Кэри взяла день отдыха в воскресенье.

Они ехали электричкой, потом автобусом.

На месте обнаружилась спортивная площадка и тротуар с велодорожкой.

Дом стоял на углу, по правой стороне тупикового переулка.

Хозяин, отворив, узнал их сразу.

Они уставились на него, на фоне кирпичной кладки.

У него были темные волосы, черная футболка и арка, притворяющаяся усами.

– Ого! – сказала Кэри Новак: лишь потом заметила, что говорит вслух. – Вот это усищи!

Патрик Хенли не дрогнул.

Клэй набрался храбрости заговорить, и его вопрос вызвал встречный вопрос:

– Какого черта вам надо от моей сестры?

Но потом он получше присмотрелся к Клэю; а Клэй оказался очень похожим на того – он заметил момент, когда все поменялось. Вспомнил ли Патрик не только мужчину, за которого вышла Эбби, но и мальчишку, с которым она гуляла по Фезертону?

Как бы то ни было, обстановка потеплела, и Клэй объявил, кто пришел.

– Это Кэри, – сказал он. – А я Клэй…

Патрик Хенли сделал шаг навстречу.

– Клэй Данбар, – сказал он довольно буднично, разорвав слова посередине. Он утверждал, а не спрашивал.

Эбби жила в квартире в роскошном доме.

Квартира – несколько ярких окон в бетонном исполине капиталистического обличья; они оказались там спустя несколько недель (в следующий выходной Кэри), августовским полднем. Остановились в грозной тени.

– Высотой до неба, – сказала Кэри.

Волосы у нее, как обычно, были распущены. А веснушки, похожие на капельки крови, будто дрожали.

– Готов?

– Нет.

– А ну, посмотри на себя!

Она просунула руку ему под локоть, взявшись под руки, они вполне могли быть Майклом и Эбби.

Но он все равно не двигался.

– На что посмотреть?

– На себя!

Кэри, как всегда, была в джинсах, да еще и заношенных. Выцветшая фланелевая рубашка. Свободная распахнутая черная куртка.

Возле домофона она его приобняла.

– И меня бы не было в справочнике, – сказала она, – живи я в таком месте.

– Наверное, ты меня первый раз видишь в рубашке, – сказал он.

– Именно!

Она крепче сжала его локоть.

– Видишь? Я же тебе говорила. Ты готов.

Он набрал 182.

В лифте он переминался с ноги на ногу и так волновался, что его затошнило, но в коридоре немного успокоился. Коридор был отделан белыми панелями с темно-синим декором. В конце открывался самый великолепный вид на город, какой только можно вообразить. Вода со всех сторон – соленая – и горизонт, который, кажется, можно достать рукой.

Справа было видно Оперу.

Левее – ее вечного спутника.

Они переводили взгляд с парусов на Плечики.

За из спинами взметнулся голос:

– Боже мой!

Глаза у нее были милыми и туманными.

– Ты вылитый он.

Внутри квартира была женская.

В ней не обитали ни мужчины, ни дети.

Это как-то сразу становилось ясно.

Глядя на бывшую Эбби Данбар, они понимали, что она была и осталась красавицей. Они видели, что у нее роскошные волосы, что она отлично одета и привлекательна во всех смыслах, – но при всем этом оставались любовь и верность: это была не Пенелопа.

Ничего похожего.

– Хотите выпить? – спросила она.

Они в один голос ответили:

– Спасибо, нет.

– Чай? Кофе?

Да, глаза у нее были серые и волшебные.

Прическа как у телезвезды – сногсшибательная короткая стрижка, – и не нужно было особенно всматриваться, чтобы снова увидеть ту девочку, мосластую, как телок.

– Молока с печеньем? – пошутила Кэри, пытаясь немного разрядить атмосферу.

Она играла Эбби: она чувствовала, что так надо.

– Послушай, дитя.

Женщина улыбнулась – нынешняя взрослая ипостась, – и даже брюки у нее были безупречны. Да и блузка ослепительна.

– Ты мне нравишься, но лучше не бузи.

Рассказывая мне это все, Клэй сообщил презабавную деталь.