Глиняный сосуд

— Почему глаза зареванные? — спросил он, пристально на нее посмотрев. — Кто обидел? Назови имя того, кому надоело жить!

Он улыбнулся.

— Никто, профессор. Все хорошо.

— Из-за Матвейчука что ли?

Она кивнула.

— Сделаем все, что в наших силах.

— Спасибо.

Зазвонил телефон. Профессор не стал снимать трубку, а нажал кнопку громкой связи:

— Слушаю.

— Здравствуйте, профессор. Заведующий отделением нейрохирургии беспокоит. К нам привезли Бестужеву Елену Николаевну. Мы не смогли найти никого из ее родственников, а нужно заполнить документацию, разобраться с формальностями.

— Что значит, привезли к вам?!

— Подозрение на инсульт. В данное время проводим реанимационные мероприятия.

— Так… Сейчас я сам приду. Родственников у нее не осталось.

— Хорошо, ждем.

Агаров посмотрел на интерна большими бегающими глазами и промолвил:

— Так, Виктория, беги в ординаторскую и срочно позови сюда Василия! Час от часу не легче!

— Но как же это?

— Беги за Василием, Вика.

Та выбежала.

— Спокойно… — сказал себе Агаров, встал из-за стола, взял листочек и что-то на нем написал.

Вошел хирург.

— Звали?

— Василий, поедешь сейчас на квартиру Елены Николаевны. Вот адрес. Сейчас она у нас в институте, в реанимации нейрохирургии. Узнай дома все и сразу позвони мне.

Василий взял в руки бумажку с адресом и понюхал.

— Да что ты ее нюхаешь? Беги уже!

— А как же операция после обеда?

— Отменяется. Послезавтра по плану Матвейчук. На сегодня все отменяется. Давай, поезжай.

Профессор выключил вентилятор, накинул на плечи белый халат, убрал в кожаный коричневый портфель какие-то бумаги из стола. Огляделся, чтобы ничего не забыть, и вышел следом.

На улице его окликнула какая-то женщина.

— Здравствуйте, профессор. Я — мама Максима Еременко. Извините, ради Бога. Как мой сын?

Не сбавляя шагу, тот ответил:

— Здравствуйте. Состояние тяжелое, но стабильное. Делаем все, что в наших силах.

— Он в сознании? С ним можно поговорить?

— Нет. Пока это невозможно. Извините, я очень спешу.

— Да-да, понимаю, — не отставая от него ни на шаг, проговорила она, запыхавшись.

— Уверен, что все будет хорошо, — ответил профессор, открывая дверь в главный корпус. Позвоните в ординаторскую завтра.

— Хорошо, обязательно позвоню! — ответила измученная женщина с бледным, как пепел, лицом. — Елену Николаевну спросить, да?

Профессор на секунду задержался в дверях и, не оборачиваясь, произнес:

— Нет. Спросите врача Викторию Сергеевну. Теперь она будет вести Максима.

— Да? А почему так?

Но профессор уже скрылся за дверью.

— Хорошо, я спрошу Викторию Сергеевну! — крикнула женщина вслед.

К ней подошел полноватый охранник, покрытый южным загаром, и с важностью хозяина положения попросил не стоять перед дверью, мешая движению людей. Женщина отошла в сторону и тут заметила, как прямо в ее сторону, разговаривая по телефону, идет молодая девушка в солнцезащитных очках.

Правый глаз матери Максима начал нервно дергаться, словно кто-то включил перемотку пленки назад. Она огляделась в поисках уголка, куда можно было бы спрятаться, но не найдя ничего лучшего, просто отвернулась лицом к стене, сделав вид, что читает объявление.

— Игорь, мы не имеем права упускать клиента, — проходя мимо женщины, проговорила девушка. — Немедленно бери его в разработку! Что? Разве я должна тебя учить, как это делается? Все, мне некогда.

Она убрала телефон в карман синего пиджака, бросила взгляд на стоявшую к ней спиной женщину и вошла внутрь.

Мама Максима еще больше осунулась. Она повернулась и медленно пошла обратно, в сторону Садового кольца. Ее впалые морщинистые щеки превратились в истоки нескольких ручейков, соленых, как морская вода.

— Обширный инсульт, как мы и предполагали. Левая сторона на импульсы не реагирует. Правая сторона частично сохранила моторику.

— Она будет жить? — сдержанно спросил профессор, глядя через стекло на обвешанную датчиками и трубками Елену Николаевну. — От меня можете ничего не скрывать.

— Может умереть через час, а может и через месяц. Сказать сложно. Ждем результатов анализов. Отек мозга уже начался.

— Она же еще вчера чувствовала себя хорошо, — пытаясь оттереть пятно геркулесовой каши с рукава, заявил Агаров. — Ни на что не жаловалась…

— Меня больше удивляет область поражения. Словно в нее попала пуля со смещенным центром тяжести. Странно, что ее вообще успели довезти.

— Извините, Антон Григорьевич, там пришла Екатерина Валерьевна. Просится пройти в реанимацию к отцу.

— Пусть подождет у кабинета. Я скоро буду.

— Хорошо, — сказала медсестра и ушла.

Зазвонил сотовый телефон. Профессор нажал на кнопку приема:

— Слушаю.

— Это Василий.

— Ну.

— В общем, она легла спать, забыв закрыть кран. Ее на кровати обнаружили. Соседи «МЧС» вызвали, когда затапливать стало. Дверь вскрыли — а там воды уже по колено. Воду откачали и квартиру опечатали. Соседи грозятся в суд подать, мол, они только месяц назад ремонт закончили.

— Хорошо, возвращайся, — приказал профессор.

— Антон Григорьевич, я пошел к себе. Работы много. Спасибо вам за оперативность.

— Да о чем вы! Постараемся удержать в этом мире. Она когда-то мою мать лечила после инфаркта.