Глинка. Жизнь в эпохе. Эпоха в жизни

Иван Андреевич, отличавшийся также музыкальными талантами и хорошо игравший на рояле, находился на службе у сенатора Василия Васильевича Энгельгардта (1755–1828), человека богатого, уважаемого, племянника фельдмаршала князя Григория Александровича Потемкина-Таврического^{83}. Владеющий землями на Смоленщине, он познакомился с Иваном Глинкой, который зарекомендовал себя как человек честный и предприимчивый. Энгельгардт предложил ему стать управляющим его многочисленными землями, протянувшимися от Санкт-Петербурга до Украины. Доходы росли, дела шли хорошо. Между ними устанавливаются теплые отношения.

Энгельгардт имел невенчанную жену^{84} Марию Осиповну, по слухам, невероятную красавицу, дворянку, привезенную из Польши. У них было пятеро незаконнорожденных детей, младшему к моменту описываемых событий исполнилось три года. По указу Александра I они получили 9 мая 1801 года права законных наследников. Сразу после этого Иван Глинка женился на Марии Осиповне, тем самым породнившись с Энгельгардтами. Их брак, вызывающий и сегодня удивление, был воспринят братом Афанасием, скорее всего, драматично. Не этот ли неравный брак так расстроил его и повлек запрет на брак сестры Евгении, матери Глинки, который состоялся на год позже?! Остается только предполагать.

Иван ждал прибавления в семействе уже в 1801 году, так что их тайные отношения (а может быть, о них уже и знал свет) разворачивались до свадьбы. Всего в их браке было пятеро детей. В 1813 году Мария Осиповна умерла в имении Энгельгардта, в Киевской губернии^{85}. Многое в этой любовной истории, достойной романа, остается тайной, которую раскрыть пока не удалось. Но благодаря этой тайне Энгельгардт покровительствовал Ивану и всем Глинкам из Новоспасского и Шмакова. Тем более что они являлись людьми приятными и обходительными, любящими искусства. Глинки подолгу жили в доме Энгельгардта в Петербурге.

Примерно в 1819–1820-е годы Мишель попал в известный салон семейства Львовых. В один из приездов отца в Петербург по делам имения он взял с собой к ним сына на музыкальный вечер. Нужно остановиться на представителях этой семьи подробнее, так как они будут тесно связаны с музыкальной историей России и судьбой Мишеля.

Династия Львовых начиналась с известного Николая Александровича Львова (1753–1803). Как уже упоминалось, благодаря изданию его сборника народных песен в моду вошел фольклор. Он был автором либретто и идеологом комической оперы «Ямщики на подставе» (премьера состоялась в 1787-м), музыку к которой написал Евстигней Фомин. Львов, при поддержке Екатерины II, хотел, чтобы она получила статус первой национальной оперы. Впервые основой для профессионального музыкального материала стали в ней русские народные песни.

Его племянник — Федор Петрович Львов (1766–1836) — являлся государственным деятелем. Считалось, что его карьере покровительствовал Аракчеев, однако, по-видимому, до 1818 года, до момента, когда его сын Алексей Федорович поступил на службу к известному своей жесткостью графу, они не были знакомы. Страстью Федора Петровича была музыка, он был хорошим скрипачом, пытался, как и многие, сочинять и занимался литературой. Он выписывал из всех стран Европы «ноты старинных сочинителей»[70]. Скорее всего, речь идет о старинной барочной музыке, написанной для камерного состава инструментов (Боккерини, Корелли), а возможно и музыке Моцарта. Помимо библиотеки его гордостью была коллекция музыкальных инструментов, в которую входили скрипки легендарных мастеров: Страдивари, Штайнера, Амати, Гварнери и др. Федор Пет-рович по родственным связям был близко знаком с Гаврилой Державиным и, скорее всего, придерживался позиций возвращения к старине, которую проповедовало общество «Беседа любителей русского слова».

Подобные взгляды разделял, по-видимому, и его сын Алексей Федорович Львов (1798–1870). Личность выдающаяся, долгое время находящаяся в тени истории. С детства он проявлял особые музыкальные дарования, отец нанимал для него лучших учителей, и с семи лет Алексей уже разыг-рывал с родственниками инструментальные трио. Алексей Федорович писал о постоянном упражнении в «музыке старой школы, трудного расчета», то есть полифонической. Он прошел невероятный путь по государственной службе — от выматывающих двенадцатичасовых работ инженером на поселениях Аракчеева, службы у Бенкендорфа до начальника личного конвоя императора и директора Придворной певческой капеллы (1837–1861). Воспитание отца не пропало даром. Алексей Федорович стал лучшим русским скрипачом своего времени. О нем знали в Европе. Им восхищались такие профессионалы, как Мендельсон, Берлиоз и Шуман.

Многие современники вспоминали такую байку. Роберту Шуману предложили организовать и возглавить Санкт-Петербургскую консерваторию.

Но немецкий композитор удивленно ответил:

— Если в России есть такие музыканты, как господин Львов, то в Россию нужно ехать не учить, а учиться.