Глинтвейн для Снежной королевы

— Ну какая же ты все-таки дура, прости меня, создатель! — воскликнула Элиза. — Ввела яйцеклетку! Думаешь, он бы тогда помнил о ее усах?!

— Давайте перейдем к финалу этой истории с похищением Антона Капустина, — быстро предложил Самойлов. — Я сейчас схожу на кухню, там у меня все готово, чай налью. А вы за это время постарайтесь помолчать и подумать, где сейчас может быть мальчик.

— Да знаю я, где он! — тут же отреагировала Элиза. — В прошлый четверг узнала, что все в порядке. Думаете, я к вам просто так пришла с показаниями?

— Тогда вы лично ни о чем не думайте, просто помолчите с закрытым ртом! — перешел на приказной тон Самойлов.

Выйдя за дверь, он постоял с полминуты, прислушиваясь. В гостиной было тихо. В кухне, наливая кипяток, Старик думал о девочке Лере, примерно молчавшей все это время.

— Получается, что мальчика забрал отец? — выдал свое предположение папа Валя, как только Самойлов появился с подносом.

— Что значит — забрал? — Валентина уже подошла вплотную к рыданиям. — Вот так просто взял — и забрал?

— Украл повозку с оленем, нанял карликов, взял напрокат костюм Снежной королевы и увез Антошу, — разъяснила Маруся. Увидела лицо подруги и поспешила добавить: — Это шутка.

— Вы давно знакомы с супругами Капустиными? — попытался загладить ее неудачную шутку Самойлов.

— Валентину я знаю с детства — рядом жили, а Валентина мы не поделили уже студентками, — тихо сказала Маруся.

— И кто уступил? — по-деловому поинтересовался Самойлов.

— Я уступила, когда поняла, что ему ребенок наш в тягость, — совсем потухла глазами Мария.

— Только идиот может задавать подобные вопросы, — не выдержала спокойного обсуждения Элиза. — «Кто уступил?» — передразнила она следователя. — Кто не стал Капустиной, тот и уступил, это же и дураку понятно!

— Не скажите, — Самойлов поднес ей чашечку на блюдце. — В данном контексте мои вопросы таили в себе некоторую ловушку, намек на абсурдность обладания. Кто стал женой, а кто остался любимой женщиной? А?

Элиза не ответила. Она была занята тем, что осторожно поднимала вверх чашечку, полную горячего чая, стараясь снизу разглядеть ее дно.

— Чай горячий, — предупредил Самойлов, несколько обескураженный ее действиями.

— Действительно — китайский фарфор? — шепотом, чтобы ни вздохом, ни голосом не потревожить напряжения руки, спросила Элиза.

— Девятнадцатый век, — кивком головы подтвердил ее предположение Самойлов.

— Я думала — восемнадцатый, — разочарованно заявила Элиза, стукнув чашкой о блюдце. Осмотрела присутствующих и скривила рот в скептической усмешке. — Мой зять, и — любовь? Я вас умоляю!..

— Вы настолько хорошо знаете своего зятя? — присел рядом с нею на диван Самойлов. — Хотите нам рассказать что-то личное?

Поскольку Элиза замолчала в растерянности, он, торопясь, продолжил:

— Когда юный студент был женихом вашей дочери, вы много времени проводили вместе. Я видел фотографии, это ведь вы снимали Капустина с обнаженным торсом? Как это тогда называлось? Ваш зять сказал…

— Хватит, — отозвалась Элиза, у нее покраснели скулы.

— Он сказал, что это был неплохой заработок для студента, — поспешил Самойлов. — А в основном…

— А в основном, — перебила Элиза, — я устояла перед его обаятельной наглостью. Мне себя упрекнуть не в чем.

— А я всегда думала, что не устояла, — заметила с угла другого дивана Маруся.

— Вы все с ума посходили, — встала Валентина. — О чем вы здесь говорите? Где мой сын?… — подумала и поправилась: — То есть наш… то есть твой сын?! — она ткнула в Марусю пальцем. — По закону это мой ребенок. Я хочу знать, где он находится, я хочу его видеть!

В этот момент девочка Лера вскочила, подбежала к матери и, крепко ее обхватив, прижалась.

— Давай быстрее вернем Антошу, — попросила она шепотом.

— Он в Германии, — с готовностью ответила Элиза. — Грек сказал, что позвонит, как только окажется с ребенком в безопасном для наших законов месте. Он позвонил в прошлую среду ночью. Хотя я советовала ему вернуть ребенка законно — по суду.

— По суду? — беспомощно посмотрела на следователя Валентина.

— В чем-то ваша мать права. Законного усыновления не было. Анализы подтвердили, что вы не являетесь биологическими родителями Антона Капустина. Кстати, где эти результаты? — Самойлов тоже встал и теперь нависал над Элизой.

— У Марка, конечно, — хмыкнула та. — Он оплатил мне их стоимость плюс моральный ущерб.

— В чем, разрешите спросить, заключался этот ущерб? — удивленно наклонился к Элизе Самойлов, отчего ей стало совсем неуютно.

— Я купила пистолет, — прошептала она, завороженно глядя вверх, в свирепые глаза. — Я хотела убить Машку Мукалову. Он вернул мне пятьсот долларов за пистолет.

— Мама! — воскликнула Валентина, пошатнувшись.

Лера подвела ее к дивану, сама села в ногах на ковер.

— Очень интересно, — удовлетворенно выпрямился Самойлов. — А вы сказали ему, что подразумеваете под ущербом?

— Конечно, нет! — возмутилась Элиза. — Вы меня считаете совсем безнравственной? Я не могла сказать мужчине, что собираюсь убить женщину, усы которой он до сих пор вспоминает с тоскливым восторгом!